Волин, журналистика и каша в головах…

Выступление замминистра связи и массовых коммуникаций РФ Алексея Волина на профильной конференции в МГУ 9 февраля всколыхнуло журналистскую общественность страны. Давно на столь высоком уровне так остро не ставился вопрос о «миссии» журналиста и журналистики.

О чем это я?

15 февраля Ростовское региональное отделение Союза журналистов России (СЖР) обсуждало тезисы г-на Волина, и руководитель объединения Вера Южанская высказала мнение, что журналистика — это качественно другой продукт, нежели «пиар», с которым «пиарщик» Волин её перепутал. Мол, пиар — это «чего изволите?», а журналистика — это «вопреки» и «опасно».

Глава Минкомсвязи РФ Николай Никифоров публично заметил, что его подопечный не выражал позицию министерства. Что его слова («…они пойдут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать, что не писать, и как писать о тех или иных вещах, и дядя имеет на это право, потому что он им платит…») были вырваны из контекста. Что г-н Волин — вообще «личность довольно эпатажная».

Можно спорить, можно соглашаться, но суть поставленной проблемы от этого не изменится.

Волин просто проговорился

Выскажу своё личное мнение: г-н Волин имел в виду именно журналистику и журналистов, когда говорил, что у журналиста «нет задачи сделать мир лучше, нести свет истинного учения, повести человечество правильной дорогой». А поскольку такая задача не стоит, то и учить будущих журналистов ничему подобному не стоит.

Многих оскорбило волинское сравнение труда журналиста с трудом пекаря или сантехника. А если разобраться без эмоций… Журналистика как труд состоит в сборе, анализе и распространении информации на постоянной основе. И «по модулю», журналистика ни от какой иной профессии не отличается.

А удобная обществу и его институтам «размытость» понятия «журналистика», этой профессиональной сферы деятельности, её кадрового наполнения и т. д., в общественном сознании — причина практически всех споров вокруг журналистики.

Труд или миссия?

Те, кто в ней работают, знают подлинную цену «журналистского хлеба». У них нет иллюзий по поводу «миссии». Если ты идёшь работать в штат любого СМИ (или внештатно сотрудничаешь с ним на постоянной основе), будь добр — соблюдай «редакционную политику». Это — бизнес. Например, об учредителях, их партнёрах и т. д. писать или снимать «плохо» нельзя, а об их «врагах» — наоборот. В остальном — полная «свобода творчества».

И журналист (как работяга у станка вытачивает детали) гонит «строки», сюжеты, снимки, отрабатывая оклад и гонорар и мечтая о премии. Очень многие, кстати, заслуженно гордятся, когда это подённое «строчкогонство» невольно позволяет улучшить чью-то жизнь, снять социальную проблему и т. д. Но это — удача, а не задача.

И здесь все зависит не столько от желания и способности журналиста, сколько от воли редактора и издателя — они решают, публиковать или нет. Точно так же, как дирекция металлургического завода определяет, какова социальная «миссия» его продукции — стать частью детской кроватки или ядерной бомбы… Это — бизнес. И с «миссией» — к начальству, к собственникам, а не к коллективу.

А был ли «мальчик»?

Как бы г-н Никифоров не открещивался от высказываний своего подчинённого, но «правда сермяжная» такова: любой власти, в любой стране мира и в любую эпоху нужна не «мессианская», правдоискательская, острая и мощная журналистика, а послушная, покорная и податливая. Короче говоря, «содержанка»! А вдвойне замечательной она будет, если само «содержание» оплатит кто-то другой.

В «царское» или в «советское» время личное мнение и личная позиция журналиста, осознание собственных призвания и «миссии» обходились достаточно дорого — безработица, ссылка, изгнание, психушка, тюрьма или смерть.

Осознанно пойти на это готов не каждый. Это — удел «борцов от журналистики» (единиц). А не «дельцов от журналистики», каких — тысячи, если не десятки, и не «пахарей-журналистов» (таких — сотни тысяч).

Поэтому в высказывании г-на Волина самое обидное — правда. Поэтому так долог и мучительно неразрешим спор о том, что же есть журналистика — «вторая древнейшая» или «четвертая власть»? Чтобы быть властью, эти властные полномочия нужно у кого-то получить добром или силой, а обладающий властью вынужден всегда быть начеку.

И напоследок

Сегодня есть интернет. И очень многие из нас, журналистов, уходят в него частично или полностью. Но и там всегда остаются перед самой мучительной пыткой — личным выбором. Радеть за других, писать то, что «Лапшённикова не напечатает» и терпеть лишения ради исполнения «миссии» или же спокойно зарабатывать хлеб свой насущный и искренне удивляться, когда кто-то начинает говорить с тобой о «возвышенном» в журналистике…