Лиза Лосева, писатель: «У Егора Лисицы нет метода, он врач с наработанной практикой»

В декабре дебютный роман ростовского журналиста и сценариста Лизы Лосевой стал победителем в номинации «Открытие года» литературной премии «Русский детектив». Вышедший в острый весенний период пандемии, ретро детектив «Черный чемоданчик Егора Лисицы», несмотря на сложности, нашел своего читателя. О том, как родилась идея написать роман, как он создавался и ждать ли продолжения приключений Егора Лисицы «Городскому репортеру» рассказала Лиза Лосева.

— Лиза, почему именно судебный врач стал главным героем романа?

— Это такая странная история… Чем чаще я ее рассказываю, тем меньше сама нахожу какие-то объяснения. Я не думала никогда написать детектив или нечто подобное. Вот Довлатов говорил, что каждый журналист мечтает написать роман. Нет. У меня не было желания писать какие-то крупные формы.

Я работала журналистом, писала статьи и прикладные книги. Это очень помогло при поиске фактуры: у меня был опыт написания литературы, которая даже не нон-фикшн, это ближе к каким-то справочникам и тому подобным вещам.

И вдруг мне на рабочую почту, не знаю зачем и почему, от конгресса врачей приходит пресс-релиз с приглашением на открытие мемориальной доски. Эта памятная доска посвящается ростовскому врачу Александру Игнатьевичу Шибкову, который в 20-е годы ХХ века, в период грандиозной разрухи в стране, организовал на юге судебно-медицинский кабинет: ту самую лабораторию, которую мы часто видим в сериалах, где проводится исследования ДНК и тому подобное. При этом Шибков организовал лабораторию с небывалым размахом, она потом стала краевой.

Я читала этот релиз, и мне он показался очень интересным, как человеку, но не было понятно для чего он мне. Я ведь не врач, не писала ни для каких медицинских изданий. Почитала письмо, закрыла. Но не забыла.

И вот я стала думать: а что, если вот такой герой жил. Естественно, должны были сохраниться его воспоминания и письма. И когда искала письма судебных врачей того периода и начала читать о криминалистике, то выяснила поразительную вещь: судебные врачи — это люди, которые кардинально изменили мир, а мы этого не заметили.

— Чем вас так заинтересовали судебные врачи?

— Понимаете, именно благодаря судебным врачам мы имеем огромное количество оправданных людей, огромное количество людей, схваченных за руку. Лет 150 назад мышьяк, например, называли порошком наследования. Потому что им было очень просто отравить человека: купи его в Лилле, затем подмешай порошок своему свекру в Париже — и получи наследство. Никто и не узнает, что ты убил человека: ведь раньше не умели распознавать следы ядов в теле. И только в начале XX века, во время технического прогресса, криминалистика начала идти огромными шагами.

Опять же, мы привыкли видеть в сериале, что сыщик наклоняется и говорит: «Ой, смотрите, коллега, отпечатки пальцев. Сейчас мы их возьмем и вычислим подозреваемых». Но на самом деле в российских судах отпечатки пальцев стали принимать как доказательства только в 1913 или 1916 году, то есть не так давно. А вот волосы под микроскопом начали изучать задолго до этого.

И вот эта куча фактов меня поражала. Я начала читать книги на эту тему, много почерпнула, например, в самой знаменитой книге Юргена Торвальда «Сто лет криминалистики», где он рассказывает о криминалистике по этапам, повествует о громких делах.

— Почему именно детектив?

— Когда только родился замысел написать историю об этом враче, то какой жанр выбрать я еще не знала. Возможно, это некий байопик, возможно, стоит предложить медикам что-то издать в его память… А потом я подумала, что это такая классная эпоха — бурные 20-е на юге России. Это же очень интересное время: у нас гражданская война поздно завершилась, долго держалось белое движение.

И мне захотелось дать историю и эпохи тоже как соединение с историей моего героя. И в результате получился детективный роман. Книжка тонкая, потому что я выкинула огромную массу лишнего: и по быту, и по работе Егора как криминалиста, и кучу подробностей. Изначально это был дневники врача, записки врача, которые он ведет в феврале 20-го года.

— Как ваш герой обрел такую звучную фамилию и почему решили вести повествование от первого лица?

— Меня очень ругала Ольга Славникова. Говорила: «Не надо писать от первого лица. Вы ставите себя в ужасное положение». Получается, что у автора очень маленькое пространство для маневра, когда он говорит от первого лица.

Но с самого начала две главы — первую и финальную — я написала от первого лица и менять этого не хотела. Все фамилии, кстати, у героев были изначально такими, кроме главного.

В качестве реверанса прототипу моего героя — Александру Игнатьевичу Шибкову —  Егор первоначально носил фамилию Игнатьев. Потом уже в Москве на курсах я решила, что ему нужна фамилия поярче — Егор Игнатьев как-то не звучит. В книгах имя и фамилию главному герою автор подбирает обычно по принципу созвучия: Шерлок Холмс, Эраст Фандорин. Что-то вот такое красиво звучащее.

В итоге я написала список, в котором было 56 -58 фамилий, имевших отношение к югу России или просто какие-то говорящие фамилии. И выбрали фамилию Лисица.

Факты и вымысел переплетаются в романе. Ростов в книге — это Ростов, проявляющийся под нашим настоящим городом, в котором сейчас живем. Это не настоящий город, а все- таки выдуманный.

И даже больше того — мы с издателем до последнего решали оставлять ли название или это будет некий южный город без названия.

Но потом стало понятно, что если название убрать, то потеряется очень много классных топонимов географии города. И Ростов решили оставить.

— Помните тот день, когда начали писать?

— Конечно. Однажды в обеденный перерыв я поднимались вверх от Дона с моим другом, и он обратил мое внимание на бока у домов — странные и пористые. Оказывается, это потому, что они построены из ракушечника: Ростов стоит на месте древнего моря и много такого камня использовалось раньше для строительства домов.

В итоге после этой прогулки я пришла на работу, села и полностью написала начало и конец романа. И вот в течение трех лет, пока я писала роман, в первой главе не изменила не единого слова, а из-за финала пришлось даже расстаться с издательством.

— Вы не захотели менять финал ради публикации?

— Я не стала менять финал не потому, что считаю себя великим писателем или какого -то очень высокого мнения о себе. Просто те правки, те изменения, которые хотели внести редакторы издательства — они не про моего героя, не органичны с ним. И финал им тоже категорически не нравился: не может быть такого финала, его нужно поменять. Издательство я понимаю: оно хочет заработать деньги и ради неизвестного автора из провинции не готовы менять свое мнение, идти на встречу.

В результате книга вышла в нашем ростовском издательстве. И финал, кстати, я частично поменяла: в первой редакции романа портфель уплывал, и герой проиграл, упустил преступника.

Но Ольга Славникова, мой преподаватель на курсах киносценаристов, убедила меня поменять историю с портфелем, она мне сказала: «Хотя бы что-то дайте ему, чтобы он не был так раздавлен, таким неудачником. Пусть он хоть как-то выполнит свою задачу».

— С какой целью вы пошли на литературные курсы? Была сверхзадача?

— Я пишу сценарии, в том числе для документальных фильмов Первого канала и ТВ3. Мне интересна механика сценария и поэтому я пошла именно на кинокурсы. Но, чтобы туда поступить, надо было предоставить развернутый синопсис своей идеи, при этом два человека могли выиграть 50% скидку на обучение.

И вот я загадала, что если поступлю на курсы и получу эту скидку, то буду писать историю. А если нет, то она ничего не стоит, неинтересная.

В итоге я получила скидку и начала работать над сценарием.

— То есть первоначальная идея — написать киносценарий, а не детективный роман?

— Изначально история Егора Лисицы была задумана как большой сериал, события разбиты на 5 крупных дел до 1936–1938 годов.

Но преподаватель сказала: «У тебя очень большой объем фактуры, много героев. Ты здесь и сейчас на этих курсах пилот не напишешь». В результате очень много сцен, которые есть в книге, я писала там как сцены будущего сериала.

Мне легче увидеть картинку, чем собрать ее в голове словами. Я сначала вижу, а потом я записываю. И вот эти картинки появлялись как кинокадры, я их собирала. Времени на кинокурсах закончить историю Егора не хватило.

— В романе особый язык. Как удалось его передать?

— По началу была идея сделать некую литературную мистификацию — якобы действительно был найден дневник судебного врача, но в итоге решили так не делать.

Я работала много с личными письмами — месяц просидела в Ленинке в Москве. Читала также газеты авторов того периода — Мариенгофа, Булгакова — все для того, чтобы поймать язык того времени.

Потому что это был такой момент — период слома. И уже отмирали старые формы «нуте-с», «выте- с», но новый язык еще не вступил в свои права. Было приятно, что Дмитрий Быков отметил именно язык моего романа. Хотя из-за этого тоже было много споров с издательством.

— Масса деталей эпохи — особая изюминка романа. Как собирали материал?

— Мои редактор и специалист по фактчекингу много времени потратили на уточнение бытовых деталей того времени. Я искала подтверждение каждому факту: например, вот это уже было тогда, да, у белой армии были машины с рентгеновскими установками.

Думала: был ли электрический чайник тогда в обиходе? Читаю в воспоминаниях Мариетты Шагинян: «Закипал электрический чайник». Кажется, мелочь, ерунда, а мне хотелось, чтобы эта книга была наполнена и бытом в том числе.

— Эта книга и про революцию тоже?

— Мы же все оказались внезапно в такой ситуации, что наступила эпидемия. Вроде бы живем, ходим на работу, покупаем продукты, а с другой стороны, не знаем, что ждет нас завтра. Вот они были в точно такой же ситуации.

Мой герой Егор Лисица — молодой человек. И нельзя сказать, что он стоит на какой-то стороне: где-то Егор сочувствует революции, где-то он видит ее плюсы. Но при этом он вышел из другой, интеллигентной среды. То есть он просто находится в процессе и редко задумывается о революции: каждый день живет и все.

— Чем ваш герой отличается от других героев детективных романов?

— В доме Гоголя в Москве у меня была встреча с читателями. Там было много врачей. И на этой встрече я рассказывала о книге, о фактах, которые удалось найти в поездках и архивах. И я поделилась высказыванием одного критика о том, что у сыщика Егора Лисицы нет метода, он не Фандорин и не Холмс.

Так и есть. Мой герой не наделен какими-то сверхъестественными способностями вроде феноменальной удачливости Эраста Петровича Фандорина, потрясающего и мною любимого персонажа. У Егора Лисицы ничего этого нет. Он обычный человек и метода у него нет и не будет, потому что у врача нет никакого метода, есть просто наработанная практика. Он не Шерлок Холмс, он, скорее, доктор Ватсон, человек, который при помощи науки, каких-то своих выводов — зачастую ошибочных — пытается свое первое дело распутывать. Конечно, со временем, я надеюсь, он будет у меня умнеть и матереть, и будет молодцом.

И ко мне после этого выступления подошел человек, который проработал много лет криминалистом и сказал: «Я вам хочу сказать за это спасибо, потому что, действительно, вы правы, у врачей метода нет».

— Метод у героя — это плохо?

— Не хочу, чтобы это прозвучало снобистски, но метод — это некий костыль, такая подпорка. Вот Пуаро увидел, как впереди хромает господин в ботинке, и сделал свой гениальный вывод. Но мы, как читатели, не понимаем, на основании чего он сделал такой вывод, мы просто доверяем его методу.

А мне хочется, чтобы мой читатель вместе с Егором исследовал, думал, сопоставлял. Я очень подробно описываю все детали именно криминалистических исследований, сверяю их с патологоанатомами, даже зарегистрировалась на форумах врачей.

Кроме того, в Москве посетила специальный семинар криминалиста Данила Мальцева. Он проводил специальный семинар для сценаристов, чтобы они глупостей всяких в сериалах не писали про работу криминалистов.

Конечно, в романе есть выдумка, конечно, некий анализ нельзя провести за три часа, на него требуется гораздо больше времени, но в целом сам процесс я старалась дать очень точно. Меня ставили в тупик простейшие вещи.

Были ли резиновые перчатки, использовались ли уже при вскрытии, чем руки дезинфицировали. Ответы находились небыстро.

— Получается, Егор — сыщик?

— Для меня как автора здесь очень большая сложность. Потому что, на самом деле, это же художественное допущение. Мне еще повезло, потому что в то время не было четкой градации между судебным врачом, криминалистом и патологоанатомом. Сейчас она существует.

Не было такого разделения, и, более того, в 30-е годы начались гонения на криминалистику как науку: ее называли шарлатанской.

Пока он может действовать в столь зыбкой плоскости, Егор попадает в такую ситуацию, где поневоле становится сыщиком. В дальнейшем мне придется как-то выкручиваться. То есть явно у моего героя появится какой-то напарник, потому что все процессы следствия судебный врач Егор Лисица не может выполнять:  по рангу ему это не положено.

У его напарника уже есть замечательный прототип — я его фото нашла в архиве случайно. Ему на вид лет 17, он в большой шапке, одноглазый. Этот человек прошел всю Гражданскую войну, получил 12 ранений. Фамилия его неизвестна, он не ростовчанин. Вот он такой худой, с винтовкой, после пошел работать в народную милицию. Я сразу полюбила этого персонажа и теперь он будет жить у меня в книгах.

— В романе судьба многих героев показана вскользь. Узнают ли читатели, что с ними будет?

— Герои рассчитаны на пять книг о приключениях Егора Лисицы, к ним читатель будет возвращаться. Вот как в жизни: мы знакомимся с разными людьми, они играют в нашей судьбе разные роли, они не исчезают никуда.

Я, как и многие, люблю детективы Агаты Кристы. Но меня всегда поражала одна вещь — жертва убита, и после о ней никто не вспоминает.

Например, в одном произведении автобус движется из города в город, и в одном городе была загадочным образом убита женщина, а ее муж продолжил ехать дальше, чтобы услышать разгадку из уст проницательной мисс Марпл. А куда делась его мертвая жена?! Где там она осталась? Вообще непонятно.

Меня это всегда удивляло. Или живые герои — вот есть, а вот куда-то делись…

Все эти ростовчане, герои моего романа, по большей части тоже имеют реальных прототипов. Дома, где они живут в Ростове, в моей книге сохранились. Вот дом Мишустина недавно получил статус памятника регионального значения. Дом Эберга сохранился. Можно прийти и посмотреть на него. Сохранился дом Захидовых за углом Государственного банка. Это здание в стиле модерн. Дом находится в ужасном состоянии, но он есть.

Эти персонажи и дома будут жить дальше, появятся и новые персонажи.

И вот один из моих любимых и любимый персонаж моего сына, с которым мы вроде бы в романе полностью попрощались, неожиданно тоже появится…

— Книга была издана в период пандемии. Какие сложности были?

— Действительно, книга вышла весной во время жестких ограничительных мер. Я очень переживала тогда, что книга не попадает в книжные магазины, попадает только в интернет, что мне невозможно провести встречи с читателями.

Как рассказать, что есть книга и есть мой герой? Просто не знала.

В итоге был период очень мрачной депрессии. Несмотря на то, что книжка вышла, и я счастлива, но даже подержать ее в руках не могу, потому что тираж застрял или еще что-то произошло.

Когда вдруг разрешили проводить мероприятия, я старалась где-то участвовать, организовывать, чтобы говорить о книге. Были, например, отзывы, что это готовый сценарий, потому что книга написана в виде эпизодов что ли. И если кое-что убрать или даже не убирать, то можно из этого романа сделать сценарий.

— Но все же хотели был видеть на экранах своих героев?

— Конечно, я бы хотела, чтобы роман был экранизирован, но я прекрасно понимаю, как затратны съемки ретро-фильмов. Мы видим на примере сериала «Ростов» (исторический детектив Павла Дроздова. Вышел на экраны в 2019 году -прим. ред.), как сложно снимать ретро, и что делать съемочной группе, если не сохранилось в городе этих фасадов старинных зданий, если в Ростове сложно выбрать даже два метра, чтобы поставить какую-то небольшую сцену, чтобы в эти два метра не влез кондиционер или рекламная растяжка. Выбор натур — невероятно сложное дело для ретро-детектива, если события происходят не в Москве или Питере.

Мне бы хотелось, чтобы Ростов увидели другим в моей книге. Он был ближе гораздо к Питеру или Москве, чем мы думаем. Много было богатых людей, которые в тот момент еще находились в Ростове. Одна деталь — мы ходим по центру города и редко обращаем внимание, что у нас под ногами — метлахская плитка (красивая, с необычным орнаментом износоустойчивая плитка немецкого производства — прим. ред). Сейчас она стоит бешеных денег, а  лежит под ногами, потому что город был богатым.

— Победа в номинации «Открытие года» литературной премии «Русский детектив» для вас это приятная неожиданность или подтверждение избранного нового поприща?

— Это такая небольшая таблеточка от синдрома самозванца, который меня вместе с неуверенностью преследует очень сильно. И тот факт, что больше половины из членов жюри премии — это авторы, которых я безмерно уважаю, и читала все детство. А вторая часть жюри — люди, которых я, как минимум, хорошо знаю и понимаю, что это — имена на рынке детективной литературы.

Присуждение премии было абсолютно неожиданным вообще. Если бы не первой, а в конце объявляли эту номинацию, то до конца я бы не дожила, наверное, сердце бы отказало: очень я психовала. В голове такая мысль крутилась: «Ну и ладно. Ну и подумаешь. Необязательно мне выигрывать», и тут ведущая поворачивает статуэтку и называет мою фамилию…

Я смотрела онлайн трансляцию одновременно с редактором книги: я в Ростове, а редактор — в Калининграде. Быстро пишу ей: «Юль, точно моя фамилия?». Она — да, точно. Я — нет, ты точно слышала?

Конечно, для автора это очень важно. Во-первых, для такого человека, как я, во-вторых, для женщины, которая немного залезла на чужую территорию: у нас ретро-детективы и книги о судебных врачах очень редко пишут женщины, это вотчина мужчин. И очень страшновато на эту территорию вступать.

А Премия просто дает возможность меньше бояться.

— Действие следующих романов тоже будет в Ростове?

— Продолжение будет в разных городах, но центр притяжения — это, несомненно, Ростов.

Именно в Ростове создавалась краевая судебная лаборатория и Егор будет к ней приписан, начнет работать там с разным переменным успехом и так далее.

Если все получится, то в романах будет очень широкая география вплоть до советских санаториев на побережье Черного моря, очень отдаленных мест, будет и Москва.

— Когда ждать следующую книгу?

Я сейчас пишу одновременно вторую и третью книги. Но процесс издания очень не быстрый, там много этапов. Надеюсь, что к лету моя вторая книга про Егора Лисицу выйдет и окажется на полках книжных магазинов.