Физик космоса Геннадий Крольман начал вести экскурсии по Ростову с 2017 года. Также он активный участник общественного движения «МойФасад», градозащитник и краевед, обладатель феноменальной памяти. «Городской репортер» поговорил с Геннадием Крольманом об экскурсиях по Ростову, проблемах сохранения исторических зданий в городе и об изменении отношения к архитектуре.
«Не понимал, чего хочу»
Геннадий Крольман рассказывает, что ходил готовиться к репетитору по физике и математике перед поступление на физфак. Находился преподаватель далековато от его дома, поэтому в начале Геннадий ездил туда, а затем начал ходить пешком.
«Я стал гулять по городу, по частным садоводческим товариществам, по рощам, по железным дорогам и как-то постепенно начал всем этим интересоваться. Потом физика немного надоела, и в 2013–2014 году я начал прогуливать пары и снова гулять по городу. И как-то в руки мне попался путеводитель Максима Штаханова по неформальному Ростову, — рассказывает Крольман. — Тогда с друзьями мы по городу иногда по 30–40 км иногда проходили».
Будущий экскурсовод окончил вуз и пошел служить в армию. После службы понимания, чем бы хотелось заниматься, не пришло. Геннадий устроился работать почтальоном, изучал историю Ростова, много ходил. Потом была работа в «Ленте». И вдруг бабушка увидела в газете объявление о курсах для экскурсоводов.
«Так совпало, что после окончания трехмесячных курсов я наконец-то понял — это мое. И пусть я людей боюсь (смеется — прим.ред), но решил, что уже можно начинать заниматься такими вещами, — делится Геннадий Крольман. — Сейчас я являюсь участником проекта „Ростов — папа“. Вожу экскурсии примерно по 10 разным маршрутам каждые выходные с марта по ноябрь».
«Люблю водить экскурсии или с двумя, или с 20 участниками»
«Вообще, с того момента, как в 2018 году я с ребятами из „Ростова-папы“ начал водить экскурсии, многое изменилось. Например, на театрализованную экскурсию „Город Ростов-Папа“ раньше в лучшем случае человек 20 набиралось. Сейчас, спустя четыре года, группа на экскурсию записывается буквально за неделю», — говорит Крольман.
«Интерес у жителей к экскурсиям по Ростову значительно вырос после 2020 года»
Экскурсовод отмечает, что вырос спрос и на индивидуальные экскурсии, и на групповые. Участники — как жители других городов, так и местные. При этом на групповые экскурсии больше ходят в основном именно ростовчане.
«На экскурсию можно собрать и 50 человек, но учитывая ковидные ограничения и узкие ростовские тротуары, даже 30 человек — это уже много. Конечно, чем меньше группа, тем мне лучше удается с отдельными людьми работать: больше им рассказывать, делать это неформально, шутить, показывать места, куда огромную группу не заведешь, — рассуждает Крольман. — А если человек на экскурсии много, то эмоционально сильнее обычно получается: чем больше людей тебя слушает, тем больше хочется рассказывать. В итоге, или два-три человека, или экскурсию с 20 участниками мне водить наиболее приятно».
«Люблю Парамоны, D30 и неизвестное место в Гниловской»
«Мне нравится D30 на Донской /Газетном. Я дружу с людьми, которые занимаются этим креативным пространством, лекции провожу там. Нравится его атмосфера, люблю бывать в этом месте. Люблю Парамоновские склады и часто там бываю по работе», — рассказывает Крольман.
Также у экскурсовода и краеведа есть любимое место и на Западном. Оно находится в Гниловской, ниже Портовой. Там стоит двухэтажный огромный детсад розового цвета, а пройдя чуть ниже мимо управления рыболовства, можно попасть на пустынный пляж.
«Там бетонные блоки лежат под 45 градусов. Это идеальное место: рядом нет людей, вблизи лодочный кооператив, тихо и спокойно. Можно просто смотреть на реку и отдыхать. Я там бываю редко, но мне очень нравится это место», — вспоминает Крольман.
Экскурсовод добавляет, что ему, конечно, нравится и центр Ростова, но какие-то конкретные места выделить сложно. Геннадий Крольман почти ежедневно ходит по Большой Садовой и видит одни и те же здания. «Мне эти здания в центре Ростова служат просто фоном. Конечно, я могу остановиться, посмотреть, полюбоваться, пофотографировать, красоту снова увидеть, но тяжело как-то эти места ассоциировать с любимыми. При том, я и живу в центре города», — добавляет Крольман.
Что поможет сохранить исторический Ростов?
Градозащитник говорит, что основная проблема не в отсутствии документов, а в отсутствии желания. В России получается что-то делать там, где есть желание это делать.
«Есть Калининградская область, где один из самых низких или самый низкий в стране размер взноса за капремонт. Благодаря губернатору, регион получает субсидии из областного бюджета. Так вот, там очень хорошо все делают с точки зрения качества ремонта. Например, для ремонта крыш они могут заказать черепицу в Германии, — рассуждает Крольман. — У нас же плата за капремонт в два раза выше, а качество работ при этом значительно ниже».
Экскурсовод отмечает: у него и у его коллег-градозащитников не сложилось впечатления, что работники, выполняющие капремонт, собираются сохранять и восстанавливать исторические здания Ростова. Крольман отмечает, что в Томске сохранению архитектуры способствует администрация города, также много делают для сохранения исторического наследия в Саратове.
Второй важнейший пункт — это возвращение городу статуса исторического поселения. У Ростова его забрали после ревизии Минкульта в 2009–2010 годах. Тогда такого статуса одномоментно лишились сотни исторических поселений.
«Статус исторического поселения имеет Таганрог, поэтому там в центре города вы не встретите многоэтажек. Это прямое следствие того, что город обладал таким статусом с 90-х годов. Кроме того, такой статус сегодня есть у Краснодара, Томска и у еще примерно 40 городов России, — рассказывает Крольман. — Когда у Ростова в 2010 году статус исторического поселения забрали, то сразу развернулось строительство в центре города».
Кроме того, кроме статуса исторического поселения, Ростову нужна объединенная охранная зона. Недавно такой документ не приняли: градозащитники и общественники нашли в нем огромное количество проблем.
Здесь памятник архитектуры, а здесь — роща. Где строить в Ростове?
«Если брать просто исторический центр Ростова, то здесь около 60 пустырей накопилось. При этом пустыри имеют разные размеры — один протянулся на полквартала, а другой занимает всего несколько десятков квадратных метров. И если вот эти пустыри застроить двух-трех или даже четырехэтажными зданиями, то этого хватит уже на несколько лет. Также можно уплотнять территории, частный сектор, но только не 25-этажками. Например, в Новой Зеландии в частном секторе разрешено строит трёхэтажные дома для того, чтобы разместить больше людей и запустить туда маршруты общественного транспорта. Еще можно реанимировать промзоны Ростова», — размышляет Крольман.
По мнению градозащитника и краеведа даже в центре для строительства места достаточно. «А еще не стоит забывать, что город нужно развивать для тех людей, которые уже живут в центре. Сейчас в центре Ростова по статистике в среднем около 20 тысяч человек на квадратный километр проживают. Это достаточная плотность. Столько же проживает в СЖМ, ЗЖМ. Минимальная комфортная плотность для города — это 15 000 человек на квадратный километр. При том, население Ростова не так быстро прирастает, как строят жилые комплексы. Увеличение жителей — это несколько тысяч человек в год».
Документ по оформлению фасадов в центре Ростова
«Я не думаю, что правила этого документа в Ростове будут выполняться. У нас есть похожий документ — правила благоустройства. Это документ много-много чего регулирует такого, что сама администрация не очень выполняет. Например, там прописано, что на улицах урны должны стоят на определенном расстоянии друг от друга — на 50 метров. Но даже если на Станиславского выйти и посмотреть — эти урны так стоять там не будут», — заявляет экскурсовод и краевед.
В документе по правилам благоустройства написано, что нельзя вешать кондиционеры на главный фасад исторических зданий, что нельзя менять балконы и двери — при этом неважно: дореволюционное здание или советское. Основное правило — внешний облик здания не должен сильно изменяться относительно изначальной задумки архитектора.
«Все эти правила не выполняются. Максимальный штраф за переделанный балкон для физлиц — 3000 рублей. Следить, наказывать, контролировать — администрация этим заниматься не хочет. На моей памяти был единственный раз, когда эти правила благоустройства массово заработали — это когда меняли вывески на Ворошиловском, Буденновском и Садовой, — говорит Крольман. — Мне кажется, что я вижу какие-то попытки перемен к лучшему, но они очень слабые по сравнению с тем, какими темпами город уничтожается».
Музей истории Ростова
«У нас уже была долгая история с музеем. До революции музей краеведения открывали почти 50 лет, а открыли только в 1910 году благодаря одному человеку, который был очень заинтересован. Есть подозрение, что музей истории Ростова хочет всю эту историю повторить. Потому что его еще года два назад хотели создать, вроде и фонды будущего музея Ростова есть — они базируется в музее „Россия — моя история“. Туда уже экспонаты приносят, но что дальше будет — пока неизвестно», — рассказывает Крольман.
Краевед отмечает, что большая проблема — это здание для будущего музея на Московской, 72 — доходной дом наследников Максимова. На его реставрацию нужно потратить не менее двух лет.
«Предполагаемое здание для музея истории Ростова довольно давно было бесхозным, администрация еще с нулевых на него забила. Там много успели наследить неизвестные, которые в конце прошлого года жили — они спилили перила, загадили все. После масштабной уборки нужно будет все перестраивать под музей, поэтому если он откроется через три года, то это будет хорошо», — прогнозирует краевед.
Советское наследие — это памятник?
Крольман отмечает: отношение к архитектуре меняется. Если в 70-е годы в Ростове вообще хотели снести весь центр города, оставив лишь пару зданий на Садовой и Пушкинской, то сейчас большинство жителей города уверены, что здания XIX века нужно сохранять.
«То же самое и с советской архитектурой. В 90-е годы все это вообще ненавидели — советский модернизм, мозаику. Потом, начиная с 2010-х годов, начали постепенно понимать, влюбляться. Человеку нужно какое-то определенное время, чтобы осознать ценности архитектуры. Так оно работало всегда и будет работать еще долгое время».
Согласно законодательству, объекты культурного наследия — это памятники архитектуры, здания, в которых проживали известные люди или сами эти здания стали свидетелями каких-то событий. И для того, чтобы их можно было охранять, важен возраст: здания должны быть старше 40 лет.
«В 2019 году была громкая история по памятнику-стеле „Освободителям Ростова“. Ее хотели вывести из статуса объекта культурного наследия. Там была сильная шумиха, якобы менее 40 лет этому строению, но выяснилось, что старше и статус вернули».
Примерно такая же ситуация произошла и со зданием речного вокзала Ростова и бывшей гостиницей «Якорь». Этим зданиям более 40 лет и комитет одобрил заявку на присуждение статуса объекта культурного наследия. Однако собственница здания через суд добилась отмены этого статуса.
«Памятники у нас не особо охраняются»
«Мне не очень ясно, чем руководствуется комитет по охране памятников. Мои коллеги-градозащитники полтора месяца занимались домом на Московской, 72, после кражи перил. Они не спали, в три ночи вызывали газовиков туда, когда администрация просто игнорировала и не приходила, — вспоминает Крольман. — Ребята пытались помочь возбудить уголовное дело, потому что кража перил — это нарушение закона, уголовная статья по уничтожению памятников архитектуры или их искажению. В результате уголовное дело не было возбуждено: сначала полиция не хотела его открывать, а потом правоохранители пошли в комитет за справкой о стоимости перил и не получили ее. Комитет не смог ее оформить, хотя в то же самое время они смогли дать справку по поводу разрушения Ростовского городища во время строительства отеля на Береговой».
Геннадий Крольман отмечает, что не припомнит ни одного серьезного случая, когда после нарушения памятников архитектуры в городе было заведено уголовное или крупное административное дело.
«У комитета много возможностей, но я не вижу, чтобы они их использовали. Законы им позволяют сделать многое, но им может не позволить то, как к этим законам относятся. Фраза многозначная, пусть такой и остается, — рассказывает градозащитник. — Можно штрафовать собственников, фонд капитального ремонта, управляющие компании, которые редкие и красивые оригинальные деревянные двери меняют на металлические листы».
По словам Крольмана, в комитете заявили, что они могут работать только после заявления, а сами не могут инспектировать объекты. Однако и по заявлениям «МоегоФасада» редко что-то делается. Именно благодаря такому заявлению дело с перилами и закрутилось, комитет создал даже горячую линию, куда можно было позвонить и сообщить о нарушениях, но сейчас она не работает.
«У нас по городу около 20 памятников архитектуры в заброшенном либо аварийном состоянии находятся, и я не припомню ни одного суда по поводу того, чтобы эти здания пытались забрать у собственника. Тот же кинотеатр „Россия“ на Пушкинской, от которого ничего не осталось почти, но комитет ни под каким предлогом в суд на собственника земли не подает, чтобы он восстановил здание, что-то с ним сделал», — сетует Крольман.
«В Ростове много мусора, в Таганроге декаданс»
«Что можно было бы сделать для экскурсионного Ростова? Да просто чуть лучше следить за гордом, в январе гулять по улицам Ростова это как по минному полю — никто не убирает за собаками, везде валяется мусор. Также хорошо сделать тротуары чуть шире и законсервировать входы в аварийные дома. Этого хватит на первое время», — отвечает экскурсовод.
Геннадий Крольман проводит небольшие туры и в Таганрог. Здесь много сохранилось в нетронутом виде. «Так как в 90-оые и нулевые в Таганроге не было денег в администрации, да и сейчас не особо деньги есть там, все сохранилось, по сути. Много деревьев, много старой архитектуры, нет „выбитых зубов“ — как пустыри в центре Ростова, — и как-то приятно гулять. Есть эстетика увядания, поэтому особенно хорошо осенью ездить в Таганрог — размышляет экскурсовод. — Я придерживаюсь в своих экскурсиях по Таганрогу того, что о Чехове обязательно человеку расскажут. Зато мало кто знает Валентина Парнаха — приехал в СССР 22-м году и стал основателем первого в России джазового оркестра, или историю пирата и национального героя Греции Ивана Варваци».
С объединением «Ростов-папа» Геннадий хочет организовывать больше туров в Таганрог и в Старочеркасск. Также есть планы на Новочеркасск и другие города.
«Ростову совсем плохо в последнее время»
«До 2021 года я прям любил читать дореволюционные газеты, книги и прочее. Сейчас времени на это остается мало. В Ростове в последнее время творится трэш, прямо совсем плохо ему в последнее время стало… Возможно, что местным жителям внешне это не всегда бросается в глаза, но это очень хорошо фиксируют туристы из других городов, даже те, кто в первый раз приезжают сюда, кто поколесил по стране и всякого навидался. И как-то не хочется, чтобы это все становилось еще хуже…», — делится градозащитник.
Крольман отмечает, что отмены принятия объединенной охранной зоны градозащитники добивались около года. В документе была масса недочетов.
«Где-то четыре месяца мы эту зону анализировали с точки зрения того, что там охраняется вообще. Я месяца два подряд сидел в интернете в Google панорамах, ездил и гулял по городу, смотрел какие дома ценные, какие входят в списки защищенных законом, а какие — не входят. В итоге мы, градозащитники, насчитали 1500 домов, которые сейчас не охраняются и по закону их можно снести, но они ценны с точки зрения архитектуры или истории Ростова», -подытоживает Геннадий Крольман.
Было интересно? Хотите быть в курсе самых интересных событий в Ростове-на-Дону? Подписывайтесь на наши страницы в ВКонтакте и канал в ЯндексДзен и Telegram.
Вы можете сообщить нам свои новости или прислать фотографии и видео событий, очевидцами которых стали, на электронную почту.
