В Новочеркасском Казачьем драматическом театре состоялась премьера спектакля «Идиот» по известному роману Достоевского.
Искусство Достоевского стало «головной болью» для всех, без исключения, художников ХХ века, как когда-то сказал историк литературы Павел Фокин. Недаром считается, что спектакль по одному из романов Достоевского — экзамен на зрелость театральной труппы. Не сговариваясь, два театра Ростовской области практически одновременно показали премьеры по произведениям Федора Достоевского. И, если Геннадий Шапошников заявил «Село Степанчиково…» как фарс, то «Идиот» предстал перед зрителем классической драматической постановкой. В обоих спектаклях художником по костюмам стала Наталья Пальшкова.
[quote_center]Режиссер Ашот Восканян трактует произведение Достоевского как борьбу между добром и злом. При этом, если следовать строго по тексту, зло все-таки убивает красоту. И добро остается ни с чем. Впрочем, было ли это самое добро на самом деле?[/quote_center]
Художник-постановщик спектакля Степан Загробян превращает сцену в огромную привокзальную площадь — огромные медные лампы, свисающие сверху, фигурки торопящихся людей, зеркала… Круг сцены поворачивается, тем самым усиливая ощущение человеческого водоворота и придавая динамику «разговорным» сценам. Если прибавить, что основные цвета, используемые в спектакле — алое, белое и черное, то можно сказать, что «Идиот» — это некий манифест, в котором апофеоз — камин со сгорающими деньгами. Можно и так, безусловно. Но мы это уже видели, даже не раз.
Как и в романе, эта история начинается в вагоне международного поезда, где встретились князь Лев Мышкин (Игорь Лебедев) и купец Парфен Рогожин (Эдуард Мурушкин). Мышкин, в котором соединяются детская непосредственность и наивность с прозорливостью и мудростью пророка, мгновенно попадает в водоворот страстей.
[quote_center]В водоворот любви-жалости, любви-ненависти, любви-страсти сплетаются отношения чистого душой и помыслами князя, «с нахальною и грубою улыбкой и с резким, самодовольным его взглядом» Рогожина, неистово-импульсной красавицы Настасьи Филипповны (Наталья Лебедева) и юной, жаждущей высоких идеалов Аглаи (Елена Тоцкая).[/quote_center]
Игорь Лебедев, к которому театральная Фортуна более чем благосклонна и регулярно дарит своей щедрой рукой ведущие роли в таких спектаклях, что удавились бы от зависти многие федеральные звезды, кажется немного скованным. Как будто ему немного неуютно в предложенном режиссером гротескном образе, будто рвется из него что-то свое, старательно подавляемое. И не искусный грим, парик и даже скорбно опущенные плечи не могут это скрыть. Что уж говорить о голосе. Вот, казалось бы, он тихо отвечает фальцетом на реплики партнеров, но вдруг внезапно срывается на свой нормальный тембр, например, отвечая на оскорбления Рогожина. Застываешь, пытаясь осознать: это такой тонкий ход режиссера, или просто артист не выдержал премьерного напряжения. Хочется первое! Потом весь спектакль сидишь, прислушиваясь, а вдруг опять — вот так. Впрочем, во всем остальном князь Мышкин пока получается больше идиот, чем «почти святой». При таком раскладе совсем непонятно, зачем две прекрасные женщины — Аглая и Настасья Филипповна — борются за него?
Если говорить об исполнителях других ролей, в образе, создаваемом Натальей Лебедевой, первое, что замечаешь — яркую истеричность в лучших традициях Юлии Борисовой. Страдание пока, правда, не очень чувствуется, но будем надеяться, понимание необходимости пауз придет чуть позже — как только отгремят премьерные дни.
[quote_center]Прекрасен Эдуард Мурушкин в роли Парфена Рогожина. Харизматичный, открытый, прямой и душевный, отчаянный и отчаявшийся. Такой, на самом деле, убьет от большой любви. Или от безысходности, что для него одно и то же.[/quote_center]
Замыкает этот трагический четырехугольник Аглая. «Нигилистка, чудачка, безумная, злая, злая, злая! О, господи, как она будет несчастна!», — вздыхает в романе ее мать, Елизавета Прокофьевна. Но за что же она влюбляется в князя Мышкина, режиссер Ашот Восканян так и не дает ответ, оставив искать пути решения актрисе Елене Тоцкой. В итоге сцена объяснения Аглаи и Мышкина «провисает» по темпу и кажется зрителю бесконечной.
Столь, казалось бы, подробный разбор, не лишает новую премьеру главного — этот спектакль хочется обсуждать. Его хочется пересматривать и находить в нем новые, доселе неоткрытые нюансы.
В спектакле новочеркасцев Лев Николаевич Мышкин становится символом идеальной, кристаллизированной формы сострадания к окружающим, какими бы они не были. Он жалеет Ганю, мучающегося одновременно от любви к Аглае и неотвратимости свадьбы с Барашкиной. Жалеет Настасью Филипповну. Сочувствует Аглае. Рогожин убивает Насталью Филипповну, и к нему приходит только один человек — нареченный брат, поменявшийся с ним накануне нательным крестом, вечный антагонист и соперник — князь Мышкин. «Святой человек», — скажут одни. «Идиот», — ответят другие. Режиссер Восканян явно относится к первым.
Было интересно? Хотите быть в курсе самых интересных событий в Ростове-на-Дону? Подписывайтесь на наши страницы в ВКонтакте и канал в ЯндексДзен и Telegram.
Вы можете сообщить нам свои новости или прислать фотографии и видео событий, очевидцами которых стали, на электронную почту.
