Секрет донской ухи

Среди участников конкурса — десятка сельских поселений Азовского района — проигравших не оказалось. Чтобы никого не обидеть, жюри утешило всех уховаров креативными номинациями: «самая наваристая», «самая аппетитная», «самая душистая». Был среди прочих и приз за «самый хитрый рецепт». Жюри под конец дегустации выглядело изрядно раскрасневшимся… Смотрите фоторепортаж.

На запах ухи

Не скажу, что я фанат ухи. Даже больше, я не совсем ее и понимаю. Но какое-то ощущение всеобщего придыхания, с которым редкая уха подавалась на стол в моем детстве, я запомнил на всю жизнь. Уха здесь, на Дону, превратилась в какой-то элемент национального колорита и гордости. Когда-то, знакомясь с одним человеком, я сказал, что я родом из Ростова. «А-а-а», — понимающе потянул тогда мой собеседник, — «знаю, у вас там уха-а-а», — продолжил он свое восторженное пение. Я не стал разочаровывать знатока традиций моего края, вознаградив его своим «Ну, так!».
Это, пожалуй, и все, что приходило мне на ум по дороге в Курганы. На фестиваль «Донской ухи» я ехал в первый раз. Кроме праздника живота от этого странного и надуманного, как мне казалось, мероприятия, я ничего большего и не ждал.
Одиннадцать часов утра. Колонна припаркованных автомобилей по обеим сторонам дороги тянется, по ощущениям, километра на два. Первое, что бросается в глаза при въезде в хутор, разрушенная церковь из красного кирпича. Мне казалось, что все храмы в стране восстановили еще в 90-е. Этот же выглядит так, как будто его вчера взорвали большевики.

В проеме дверей стоит священник. Читаемое на его лице впечатление сравнимо, пожалуй, с концом света. Такого наплыва людей стенам этой несчастной церквушки в канун неведомого ей праздника во время Петровского поста видеть еще не приходилось.

Небо рассекает дельтаплан с моторчиком, напоминая всем последовательность цветов российского флага. Гаишники в праздничном белом. Под палящим солнцем они вяло машут головами. Продвигаться дальше приходится уже пешком. Пробираюсь на грохот музыки. Глаз цепляет вереница биотуалетов. Отдаю должное организаторам. Говорят, еще в прошлом году с этой частью отдыха здесь было туго.
«Уха — это блюдо богов», — доносится из динамиков уже вместо музыки. Неожиданно мои кеды утопают в песке. Пляж. Виднеются яхты, парусники. А здесь, оказывается, живописно. Мои предубеждения к фестивалю слабеют.

«С первой ложкой ухи в того, кто родился на Дону, вселяется гордость», — продолжает оратор на сцене. Яблоку негде упасть. Люди хоть и дружелюбные, но с голодными глазами. Чего они хотят больше — зрелищ или хлеба, то есть ухи, понять пока трудно.

«Есть разные виды туризма, а вот у нас есть туризм кулинарный», — заканчивает свою восторженную речь высокопоставленный чиновник. Его свита с горящими глазами в предвкушении рыбного лакомства отправляется инспектировать палатки с ухой.

Ухнули всем селом

Азовская «Донская уха» — это вам не «Контрольная закупка» Первого канала. Здесь дегустировать стоя, накалывая на зубочистку ломтик сыра, сравнимый по размеру с тем, что из мышеловки, не станут. Да и не позволят. От каждого села под навесом стол ломится от яств на зависть многим ресторанам. Судя по всему, здесь никому и в голову не могло прийти понимать фестиваль ухи буквально, как фестиваль только одной ухи.
Собственные группы поддержки конкурсантов переодеты во что-то фольклорное. Надрываясь с песнями и плясками, они встречают высоких гостей-дегустаторов.

Окидывая взглядом целый ряд таких палаток от десятка сельских поселений, закрадывается мысль, что к последней в этом ряду областное и районное начальство попросту не дойдет — не осилит.

Мое внимание привлекает самый крупный закрытый шатер без вывески-названия. Дверца мягкая, поэтому постучаться не удается, и я решаюсь смело войти внутрь. За длинным столом жюри конкурса. Им разливают уху из горшочков с номерами. Лица напряжены и ответственны. Прихлебывают деревянными ложками. Самым важным и значительным здесь кажется председатель с колоритной фамилией Трясуха. Вместе со своим соседом они одеты как шеф-повара. Спонсоры, рассаженные по бокам, подражают своим кулинарным мэтрам. От серьезности происходящего мне становится весело, и я едва сдерживаю улыбку. Своей манерностью экзаменационная комиссия напоминает мне французских сомелье, оценивающих работу виноделов. Я заглядываю в записи жюри, тереблю их вопросами. Но они шипят на меня, машут руками и просят зайти позже. Уха с водкой им еще, наверное, не попадалась, решаю я про себя и оставляю их в покое.

Последней на пути высокой комиссии от чиновников стоит палатка с надписью «Пешковское сельское поселение».
— Это праздник, прежде всего, для людей нашего села. У нас тут на автобусе человек пятьдесят приехало, — объясняет мне молодой сельский начальник. Заместителю главы поселения Александру Ковалеву всего 29 лет. — Готовились в складчину всем селом, распределяли обязанности, — признается он, — Кто что делал, но рецепт ухи был от нашего нового главы.
— Сазан, толстолобик, семга, карп, — диктует мне свой рецепт уже сам глава. В недавнем строитель, Сергей Ляшенко руководит своим поселением меньше года. К празднику ухи, придуманному районом, отнесся вполне ответственно. По его убеждению, варить уху должны только мужчины. В свой рыбий суп пешковский «шеф-повар» предпочитает добавить немного картофеля для навара. Как мне позже объяснят знатоки, с этим ингредиентом уха перестает быть настоящей — донской. Но хозяйственный начальник ради вкуса своего блюда готов на небольшие хитрости.
— Ну, а раскройте еще какой-нибудь секрет вашей ухи, — допрашиваю я сельского главу.
— Я добавляю в уху яблоко и немного лимона.
— А водки?
— Ну, немного, конечно.
— Ну, сколько вот на этот котел.
— На шестьдесят литров — грамм триста, — честно признается Ляшенко. «Да, от тарелки супа, наверное, не опьянеешь», — про себя замечаю я с грустью.
После высокой комиссии пешковцы выдыхают. Лица расплываются в улыбки. Народ толпится в очередь. Уху разливают налево и направо. Гостеприимные хозяева усаживают меня к себе за стол. Врать не буду — было вкусно. Донская уха или рыбный суп, мне было все равно — выпил почти что на одном дыхании.

Уховные скрепы

То, что действительно могло порадовать на этом гастрономическом празднике, так это сами люди. Если гости по большей части приехали сюда из Ростова, то организаторы и конкурсанты были из местных, сельских. Простые, радушные, общительные. Местный фольклор меня никогда не интересовал, казачьи песни не трогали. Но тут я, наконец, прикоснулся к этим самым ряженым.
— Тяжела кольчужка? — спрашиваю я у несчастного обладателя казачьего обмундирования 16-го века в такую-то жару века 21-го.
Мужчина одобрительно улыбается. Ряженого казака зовут Евгений. Признается, что живет где-то здесь недалеко, под Азовом.

По его красному лицу из-под меховой шапки тремя ручьями стекает пот. Под кольчугой, чтобы не резало тело, немало одежды. Терпит. С гордостью сжимает копье и щит.
— Евгений, а кто Вы в мирной жизни? — любопытствую я.
— В ФСО я, в Ростове, — рапортует казак.
— Интересно, и какое звание, если не секрет?
— Капитан.
— А кого охраняете?
— Родину, — заканчивает мои расспросы капитан с копьем.
— У нас военно-исторический клуб «Казачья слава», — врезается в разговор ряженая казачка в возрасте.
Тетушка начинает мне рассказывать про свои танцы-песни-сабли, и мне мучительно хочется сбежать от ее агитации. Но оторваться от ее гипнотического взгляда мне уже не удается. Не успев очнуться, я оказываюсь уже за одним столом с этой самой «Казачьей славой».

Отличительная особенность их стола в посуде. Я пью компот из какой-то старенькой глиняной кружечки. Малосольный огурец достаю из макитры. Это такой глиняный маленький бочонок или большой кувшин с широким горлом. Вероятно, они испытывают какое-то необъяснимое для меня счастье от всей этой старины, своей одежды, посуды.

Тетушку, как выясняется, зовут Александра Дмитриевна. Ее бойкость оправдывается замужеством за атаманом клуба. По ее словам, все они живут чуть ли не общиной и продвигают в массы казачью дружбу и товарищество. Мне начинает казаться, что их движение сродни секте.
— В гражданскую ваши предки за кого воевали? — интересуюсь я.
— За красных, — не без гордости говорит казачка.
— А мой дед погиб в гражданскую за белых, — скромно вмешивается в разговор коллега моей собеседницы.
— Так может ваш предок зарубил вашего предка? — смущаю я ряженых казачек своей провокацией.
— Ну что ж, время тогда такое было, — разводит руками внучка белого казака. — Сейчас нам что уже делить?

Уха как туризм

Голод утолен. Вакханалия организована. Под огромным навесом за столиками развалены полуголые любители ухи. Алкоголь льется рекой. Это настораживает, однако агрессии не наблюдается, вероятно, сказывается зрелость гостей и обилие детей. Молодежь здесь в меньшинстве. Большинство — это люди в возрасте, которые предпочли приехать сюда семьями и большими компаниями. Аниматоры развлекают публику со сцены незатейливыми конкурсами. Но застольные песни шумных компаний затмевают голоса ведущих и музыку из динамиков.

Посмотреть на стадо загорающих людей к Дону выходит стадо удивленных коров, останавливаясь от пляжа метрах в десяти. Столь близкое соседство никого из видов фауны не смущает.

Гостей хутора Курганы, позарившихся на незатейливый отдых у Дона, палатка туроператора — спонсора фестиваля ненавязчиво зазывает на пляжи Греции, Турции и Испании. Но красочные буклеты заморских стран остаются практически нетронутыми. Пузатыми любителями донской ухи сегодня движет патриотизм.
— Как вы считаете, сюда приехал кто-нибудь из другого региона? — интересуюсь я у специалистов по туризму.
— Это вряд ли. Если такие и есть, то их единицы. В основном здесь из Ростова — уверенно заявляет менеджер Светлана.
— А что нужно, чтобы сюда приехал турист?
— На однодневный фольклорный фестиваль турист не поедет. Вот если бы в первый день здесь был лов рыбы, — деловито предлагает Светлана. — Но если это делать с ночевкой, нужны условия, палаточный городок, например. А пока что здесь я не заметила и раздевалки. Людям приходится переодеваться в кабинках туалетов.
Как сделать фестиваль привлекательным для всей России менеджеру по туризму, наверное, видней. Но, мне, вырвавшемуся сюда на выходной день из Ростова, задумка азовских организаторов вполне симпатична. Первые ассоциации, приходящие здесь на ум — это знаменитые праздники пива в Германии. Масштабы, конечно, не те. Но кто знает, до каких высот наш местный фольклор дорастет в будущем?

Будь то «Октоберфест» в Мюнхене или «Донская уха» в Курганах, подобные фестивали — это своеобразная отдушина для людей, увлеченных своей субкультурой. Можно долго спорить о полезности таких мероприятий. Да, возможно, ничего высокодуховного в таких гастрономических праздниках и нет. Но простые люди, сельские труженики, фермеры, умеющие вкалывать и пахать, должны иметь право перевести дух от работы и отдохнуть так, как они умеют, приобщившись к своим национальным традициям.

А если отличать уху от супа из рыбы смог научиться в этот день еще и коренной ростовчанин, то этот милый праздник был небесполезен и для него.