Самые страшные случаи, когда приводят ребенка и говорят: «Мы ничего не можем сделать, забирайте!»: Луиза Фенева — об усыновлении детей

Сейчас в Ростовской области проживают около 9 500 детей-сирот, это 1,2% от детского населения. Мы поговорили с начальником отдела социально-правовой поддержки детства и координации деятельности органов опеки и попечительства министерства образования региона Луизой Феневой и узнали, почему за усыновлением теперь стоят в очередях, берут ли детей в семьи одинокие ростовчане, и можно ли пригласить ребенка из интерната в гости.

— Расскажите, пожалуйста, когда появились очереди за детьми?

— Где-то с 2015 года детей-сирот стало выявляться меньше, а люди стали больше задумываться о необходимости брать их из детских домов. Маленькие дети сейчас все расходятся по семьям России. Если раньше в анамнезе у матери был сифилис, это было табу для россиян. Они не хотели таких детей, это не говоря уже об инвалидах. Теперь с синдромом Дауна берут, с пороками сердца берут. То есть малышей забирают даже с какими-то физическими недостатками.

— Вы упомянули, что выявляемость детей становится меньше. Существует мнение, что это происходит из-за некоторого давления сверху на органы опеки и судей, чтобы скрасить статистику.

— Мне кажется, что такое могут говорить только те люди, которые не знают законов и не понимают ситуации. Во всех международных и российских документах красной нитью проходит мысль, что ребенку нужно существовать в условиях своей кровной семьи, это лучшая для него среда. Семьи попадают в кризисы, потому что жизнь трудная. Некоторые люди могут сломаться от этих испытаний. И естественно, что в этот момент страдают дети, которые зависят от взрослых. Но за это нельзя сразу лишать, забирать детей. Вы говорите о негласном указании, так вот есть гласное — государственные органы должны сделать все возможное, чтобы сохранить ребенку его кровную семью. Это не значит, что мы не выявляем случаи нарушения прав детей, как-то их прячем или закрываем на них глаза. Это значит, что мы должны выявить эту семью и помочь ей стать на ноги. Мне кажется, что это нормальная ситуация.

Например, сейчас волонтеры и благотворительные организации помогают в профилактике отказов от новорожденных детей. Если раньше женщина в родильном доме говорила, что не хочет воспитывать ребенка, то, может быть, врач с ней разговаривал. Говорил, что она пожалеет об этом, не знаю. Но женщина это решение вынашивала долго, поэтому все-таки отказывалась от малыша. Таких детей у нас было много. Сейчас в каждом случае с женщиной проводят беседы психологи, волонтеры благотворительных фондов. У нее спрашивают, что послужило причиной. Может быть, у женщины плохие отношения с родителями, она боится не справиться с воспитанием. Может быть, у нее нет условий, куда привести ребенка. Может быть, у нее элементарно нет денег купить ему первое необходимое. Тогда специалисты помогают ей справиться с этими проблемами. И отказов стало меньше. Можно считать это диверсией (улыбается — прим. ред.) в отношении матери и ребенка? Нет, конечно. Мы наоборот очень рады этому.

— Пожалуйста, приведите примеры самых тяжелых случаев из практики, когда родителей лишали родительских прав?

— Знаете, каждый случай лишения родительских прав — это семейная драма. Но, наверное, когда человек болен психически, и ребенка забирают органы опеки, — страшно, но объяснимо. Это делается для того, чтобы избежать гибели ребенка. А вот когда родители или опекуны, или попечители сами отказываются от детей, мне кажется, что это еще более страшные случаи.

Они приводят ребенка и говорят: «Мы ничего не можем сделать, забирайте!» Они расписываются в своей беспомощности. Ужасно, конечно.

Для ребенка это страшная трагедия, второй или третий раз остаться без родителей, предательство это пережить, это же предательство. И для родителей это страшно, потому что как с этим жить потом.

— Бывает ли такое, что детей усыновляют или берут под опеку одинокие мужчины или женщины?

— Конечно, у нас это не запрещено законом. Отсутствие мужа и жены не является противопоказанием.

— У нас это распространено?

— В основном, конечно, усыновляют женщины, потому что это считается более естественным (улыбается — прим. ред.). Мужчины, как бы это не звучало, вызывают больше вопросов. Наверное, потому что женщин больше, и не все могут создать семьи. Возникает вопрос: «Почему мужчина не может создать семью, чтобы завести своего ребенка?»

— Но бывает такое.

— Но бывает такое, да. Это редкий случай, но бывает, что одинокие мужчины обращаются за усыновлением.

— Как в таком случае будущего родителя проверяют?

— Проверяют независимо от гендерного признака. Для всех кандидатов существуют определенные требования — они должны предоставить перечень документов: справку о доходе, здоровье, отсутствии судимости и так далее. Раньше были мифы, что собрать документы очень сложно. И сейчас люди говорят, что это сложно, но если посчитать, то в перечне всего девять документов. Иногда человеку придется, конечно, отпроситься с работы, пойти в субботу и воскресенье в школу приемных родителей. И это как бы тоже такая проверка: а готов ли он подчинить свою жизнь новым требованиям?

Иногда люди говорят: «Мы не сможем собрать документы». И не надо! И не нужно собирать документы, потому что если уже это вызывает такую сложность, то вопросы, связанные с воспитанием ребенка, будут для кандидатов вообще неподъемными.

— Как кандидаты выбирают ребенка?

— Кандидаты получают в органах опеки направление на ребенка, с которым бы хотели познакомиться. Вы знаете, когда я прихожу в школу приемных родителей, меня спрашивают: «А можно нам прийти в детский дом, ходить вот так, смотреть и выбирать?» Я говорю, что так нельзя по закону. Представьте себе другую ситуацию: сидят кандидаты, заводят ребенка, а он смотрит и выбирает, кто моложе, красивее, богаче. Что вы будете чувствовать, если вас не выберут? Чтобы избежать этих неприятных эмоций, существует порядок. Он отработан, и он дает результат. Люди боятся, что если они посмотрят лишь одного ребенка, то не будут знать, какие есть другие, будут лишены выбора. Это не так, они приходят, смотрят, если сердце не екает, то они отказываются и идут смотреть следующего. Но, как правило, люди, которые готовы к этому шагу, смотрят одного, максимум двух-трех детей. Если человек выбирает-выбирает и не может выбрать, то это, наверное, какой-то его внутренний блок, который говорит о том, что он еще не готов к этому шагу. Потом этих детей, которых он смотрел и забраковал, сразу же берут другие люди без проблем.

Вот иногда так бывает — пара. Женщина хочет ребенка, а мужчина не очень, или наоборот. Но он ее не хочет обидеть, потому что любит. Появляется такой тихий саботаж — этот не нравится, этот не нравится. Но, по сути, он или она просто не хочет этого ребенка. Вот тут надо разговаривать друг с другом, обсуждать.

— Были ли случаи в вашей практике, когда детей приемные семьи использовали как грубую рабочую силу и источник дохода?

— Таких случаев, опять же, у меня на памяти нет, чтобы дети были как рабы на плантациях. Если человек живет в сельской местности, дети, естественно, с детства приучаются к труду. И разве это плохо, что человек будет уметь доить корову, ухаживать за растениями?

По поводу денег. Конечно, родители и приемные опекуны получают их на содержание ребенка. И иногда такие случаи, к сожалению, бывают, когда деньги расходуются не по целевому назначению. То есть опекуны, например, покупают мебель какую-то за выделенные деньги, но при этом не вписывают ее в опись имущества ребенка, а потом, когда происходит возврат малыша, мебель остается им. Или, например, деньги потрачены на ремонт дома, который принадлежит опекуну. Опекун говорит, что сделал для ребенка хорошие условия, но, тем не менее, собственником дома является она или он, и поэтому это бремя должно лежать на собственнике. За счет денег ребенка ни в коем случае ничего делать нельзя. В таких ситуациях деньги взыскиваются по суду. Ну, нельзя сказать, что это массовое какое-то явление.

— Представим, читатель прочитал этот материал и захотел помочь. Как он может это сделать?

— Помощь бывает разная. Если это какая-то материальная помощь… Сразу могу сказать, что сейчас наши учреждения очень и очень благоустроены для детей. Опять же миф о том, что дети живут в каких-то нечеловеческих условиях, это только для тех, кто никогда не бывал в этих учреждениях. Но если есть желание у людей помочь материально, то лучше обращаться к руководителю учреждения, которая скажет, чего не хватает. И человек потом может либо сам приобрести, либо помочь деньгами, но он может быть абсолютно уверен, что все останется детям и никуда не пропадет.

— А если трудом?

— Если трудом, то тоже нужно обращаться к руководителю. Волонтеры могут прийти и устроить какой-то праздник, прочитать профориентационную лекцию, провести мастер-класс, организовать экскурсию, например, на предприятие. Наши организации очень открыты для общения. Конечно, туда не может пройти каждый и заниматься тем, чем хочет, но это естественно. К нам обращаются очень много людей, которые хотят помогать. И это может быть самая разнообразная помощь.

Еще один способ — временное помещение ребенка в семью, когда человек понимает, что опекуном он не будет, но берет его на выходные в гости. Это тоже очень хороша форма. Во-первых, у ребенка появляется модель семейного воспитания. Во-вторых, иногда эта дружба перерастает во взаимную любовь и дети попадают в семьи. Как у нас было много-много раз.

— Да?

— Да, например, мы проводим акцию «Новый год в кругу семьи». Дети сначала ходят в гости, а потом привыкают, к ним, в свою очередь, привыкают родители. Это хорошая форма для взрослых детей, потому что маленького все хотят взять, а подростка боятся. Думают: «Сейчас он нам устроит веселую жизнь».

На самом деле эти дети-подростки, может быть, и ершистые в какой-то степени, но это скорее обратная реакция на горе, которое они перенесли, поэтому они, конечно же, не бегут, как маленькие, протянув руки, и не кричат «Мама!», «Папа!», а присматриваются, боятся, ну, это то, о чем мы говорили, что их не возьмут, что им откажут.

Поэтому такая реакция: «Да, мне не очень-то и хотелось, мне не нужно ничего!» Они очень хотят. И когда в гости их зовут, дети, конечно, с радостью едут.

После этой акции было много вопросов у людей — что вот вы, мол, над детьми издеваетесь, поигрались и вернули. Я об этом и по телевидению говорила, главное ребенку сказать правду, не вводить его в заблуждение: вы пойдете в гости, проведете прекрасно время, вернетесь домой. И только потом, если между взрослыми и ребенком возникнет эта химия, детей забирают в семью.

В 2016 году в Ростовской области в семьи передано 1466 детей. Работа в этом направлении была отмечена заместителем председателя правительства России Ольгой Голодец, которая назвала Ростовскую область в числе 10 лучших регионов страны. За девять месяцев 2017 года в семьи передано 787 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.