Режиссер Луиз Левек: «Я говорю людям: вы не одни, потому что мы чувствуем это одиночество вместе»

Французский режиссер Луиз Левек готовит в ростовском Театре 18+ премьеру своего спектакля «Ты куда?» в рамках международного проекта Où?. Текст, который произносят актеры со сцены, полностью состоит из вопросов, услышанных ими в повседневной жизни. Накануне премьеры Луиз Левек рассказала «Городскому репортеру» об эксперименте с вопросами, представлении о российском театре во Франции и своей любви к русской культуре.

— Луиз, расскажите, пожалуйста, с чего начался ваш международный проект Où?

— Проект состоит из нескольких частей. В первый раз я работала с женщиной — 30-летней актрисой во Франции. Мы записывали с ней все вопросы, которые она получала. Например, «Ты не пьешь вино? Почему? Ты беременна?». Такие вопросы задают именно нам, потому что мы — женщины, и нам 30 лет. Так получился портрет женщины этого возраста, которая живет во Франции. После этого я подумала, что хочу говорить обо всех, и продолжила этот проект с девочкой-подростком и бабушкой. Это была вторая часть Où?.

В прошлом году я ставила в ростовском Молодежном театре детский спектакль и тогда познакомилась с двумя актерами — Владимиром Ануфриевым и Еленой Пономаревой. Мы подружились, и я спросила у них, хотят ли они провести такой эксперимент. И они записывали все вопросы, которые им задают, — на работе, в магазине, в кино. После этого я написала текст только с вопросами, которые актеры на сцене и задают зрителям. Из них мы понимаем, как они тогда жили, что значит быть женщиной и что значит быть мужчиной в России.

— Что вас подтолкнуло к этому проекту?

— Есть много причин. Во-первых, на одном из фестивалей во Франции мне говорили, что я должна обязательно поработать с этой актрисой — участницей первой части проекта. Но я не хотела просто принести текст и чтобы она его сыграла, я хотела работать вместе. Во-вторых, мне очень важны и интересны вопросительные предложения, потому что это знак желания — я что-то хочу от тебя. Я здесь одна, одинока, но я хочу общаться с тобой. Например, если я спрашиваю, как дела, то необязательно хочу знать, как дела, а я хочу не чувствовать себя одинокой. Еще я люблю незаконченные вещи — и в вопросах есть такое чувство: мы ждем чего-то, и нам не всегда нужен ответ.

Я назвала этот проект документальная поэма, потому что вопросы — из жизни, героям их все когда-то задавали. Спектакль — об одиночестве и желании людей не быть одинокими. Это экспериментальная форма — между перфомансом и театром.

— Зрителям тоже отводится какая-то роль в этом спектакле?

— Когда герой задает вопрос, мы постепенно начинаем думать о себе. Например, актриса спрашивает: «Ты меня любишь?». А мы в этот момент думаем: «Люблю ли я кого-то, любит ли кто-то меня?». Когда была вторая часть проекта, с девочкой-подростком мы могли опять пережить то время, когда сами были такими. А с бабушкой мы могли почувствовать, что значит жить одной (у нее умер муж), посмотреть не женщину, которая уже прожила столько лет.

Это очень интимный спектакль, потому каждый раз ты понимаешь его по-разному в зависимости от своего состояния. Одни вопросы зритель слышит, а другие — нет. Ты сам выбираешь, что тебе важно сейчас.

— Это ваш второй спектакль в России?

— Да, в прошлом году я впервые поставила в России спектакль — «Вкусную историю о Девочке и Великане» в Молодежном театре в Ростове. Это был мой первый опыт постановки для детей. Мы все были детьми, и чтобы создать хороший спектакль для детей, нам важно вспомнить, что нам тогда было приятно. Я очень не люблю спектакли, где взрослые говорят детям, как им надо думать и что чувствовать. И я сказала актерам — играйте с удовольствием, как вы сами хотите.

С тех пор мы сдружились, и я очень рада здесь быть, снова работать в театре. Я очень люблю вашу культуру.

— Как вы начали изучать русский язык?

— Это было семь лет назад, когда я прочитала Марину Цветаеву. И я была в шоке. У меня есть очень личная история, но я расскажу ее.

Тогда я была влюблена, но мы расстались с моим молодым человеком. Я была одна с большим чемоданом на юге Франции, в Марселе, и все время плакала — это было ужасно, мне было очень грустно. Было раннее утро, и когда открылись магазины, я вспомнила, как мой друг мне сказал, что я должна обязательно прочитать Марину Цветаеву. Я купила книгу и прочла несколько стихов. Я поняла, что все, что она чувствовала, она использовала для того, чтобы написать эти стихи. Я чувствовала себя такой одинокой, но это неправда, потому что все это чувствовала и Цветаева. Ведь если нет, то она не смогла бы всего этого написать. Я поняла, что литература помогает жить: я не одна, потому что другие люди тоже читают ее стихи. И с тех пор я, как режиссер, пытаюсь говорить людям: да, мы одиноки, но мы чувствуем это вместе.

— Что еще из русской литературы читаете?

— Ахматову, Толстого, Тургенева… Пытаюсь много прочитать на русском, чтобы продолжать изучать язык.

— Насколько помогает литература в изучении языка?

— Ой, не знаю. С одной стороны это очень важно, потому что литература мне дала энергию.

Но потом, когда я в первый раз была в России, я поняла, что могу говорить вот так: «Грудь, сердце, страсть». А купить хлеба не могу.

Когда я впервые приехала в Москву, я думала, что увижу «Войну и мир»… А нет, это же современная Москва, где же это все из романа?

— В каких российских городах вы уже побывали?

— Казань, Москва, Санкт-Петербург и Ижевск. И Ростов, конечно, я очень его люблю.
Ростов — зеленый город, мне нравится гулять по берегу реки, по Пушкинской. В Ростове я была уже пять раз, здесь у меня есть друзья и знакомые, поэтому я очень люблю этот город.

— Что во Франции знают о театре в России?

— Для нас Россия — это Чехов, Станиславский… Когда я сообщаю на Facebook, что я в России и ставлю здесь спектакль, все пишут: «Супер, тебе так повезло!». Для нас во Франции Россия — это мир театра. У нас совсем разные системы. В российских театрах есть свои труппы, а у нас — нет. Я, как режиссер, работаю в разных городах, а не в каком-то одном театре. Когда я хочу с кем-то поработать, просто приглашаю его сама. И мы не используем время так, как в России. Сначала мы работаем не больше 10 дней, потом у нас длинная пауза и так далее. В течение двух лет так мы создаем спектакль. А здесь месяц постоянной работы — и спектакль готов. Еще в наших театрах нет репертуара: в одном театре мы максимум три раза играем спектакль и потом уезжаем в другой театр.

— Будет ли ваш международный проект Où? продолжаться?

— Через три года во Франции я хотела бы сделать спектакль со всеми участниками проекта, и мы будем говорить о времени. Мы собирали все эти вопросы в разные годы. Например, во Франции в январе 2015 года были теракты, и, конечно, мы записали вопросы об этом. Но как мы будет слышать эти вопросы через два, три, четыре года? Как общество менялось с тех пор?

Участнице второй части проекта, девочке-подростку, в прошлом году было 15 лет, но через три года она уже будет взрослой. Участница первого проекта уже вышла замуж. Мне очень интересно, как идет время, какие надежды у нас были, что было хорошо, а что совсем нет.