«Наказание — жить с этим, а не срок в колонии»: истории осужденных за смертельные ДТП

Территория колонии-поселении поселка Садковский Веселовского района, что в 140 километрах от Ростова, не огорожена колючей проволокой, нет вышек с вооруженными часовыми, осужденные свободно передвигаются по согласованному маршруту. Им можно отовариваться в местных магазинах, но нельзя нарушать режим и пользоваться мобильным телефоном. Почти тысяча человек находится здесь не за тяжкие преступления с точки зрения уголовного кодекса — нет террористов, насильников, убийц. Впрочем, на совести и в судебных приговорах у некоторых все же значатся смерти. По их вине в ДТП погибли люди.

Это три исповеди тех, кто загубив чужую жизнь, вряд ли когда-нибудь вернется и к своей прежней. У каждого есть один день, который перечеркнул если не все, то многое: карьеру, уверенность в завтрашнем дне, душевное равновесие, наконец, просто спокойный сон.

«На мне — ни одной шишки, его же травмы расписаны на четырех листах …»

Александру Орехову 32 года, в прошлом — военнослужащий, сержант, заместитель командира взвода в Ингушетии. С 2002 года служил на Северном Кавказе, есть награды. Дома — жена, двое детей, достаток. Был у него близкий друг Николай, жили недалеко друг от друга, вместе росли, стали постарше — дружили семьями. 28 ноября 2014 года они вместе попали в аварию под Сальском, Александр был за рулем.

«Был пьяным, не справился с управлением в гололед, машину скинуло с трассы, — вспоминает мужчина. — Когда очнулся, сразу понял, что Николай мертв. Шансов вообще не было, машину пришлось разрезать, чтобы извлечь тело. На мне — ни одной шишки, его же травмы расписаны на четырех листах. Думал, у одного человека не может столько быть… На похоронах не присутствовал. Не потому что не хотел или побоялся, просто погребение было на следующий день после аварии, у родных еще был шок, все слишком остро. У него осталась жена, маленькие дети — сын и дочь… Не знаю, как бы себя повел, окажись на их месте…».

По словам Александра, позже он разговаривал с близкими, просил прощения, хотя сам себя, как говорит, не простит никогда.

«Несколько раз он мне снился, — продолжает он. — Здесь, в колонии, все время перед глазами, постоянно прокручиваю ситуацию. Не знаю, пройдет ли это состояние когда-нибудь. Только не подумайте, что пытаюсь оправдаться, я один виноват. Но ведь не хотел же в этот вечер никуда ехать. Мы были вместе с семьей Николая, присутствовали еще знакомые. Попросили отвезти людей, не могли вызвать такси. Сначала отнекивался, говорил, мол, берите ключи и езжайте. Уговорили, в том числе близкие друга. Его тоже не просил ехать со мной, он сам сел в машину. Когда объяснялся с семьей, они помнили обстоятельства, предшествующие роковой поездке, поэтому, может, и простили. Мы поддерживаем и сейчас связь. Конечно, я всегда буду им помогать».

Александру дали три года колонии-поселения, плюс к этому —  12 месяцев без права управления транспортом. В Садковском он работает механиком, ремонтирует машины в гараже КП-8. Скучает по армии, но прекрасно понимает, что с судимостью о службе и военной карьере придется забыть. После освобождения нужно искать новое занятие и источник заработка, чтобы кормить семью.

«У меня была возможность избежать срока и вообще каких-либо последствий с правовой точки зрения, но не стал ничего делать, — рассуждает мужчина. — Просто стыдно было что-то предпринимать, спасать себя, выкручиваться — даже адвоката не нанял. С самого начала был готов к любому приговору».

«Для всех жертвы ДТП — обычная статистика, для нас, кто через это прошел, — трагедия. Бессмысленно предупреждать, стращать. Говорю по своему опыту: не раз и не два садился за руль пьяным, не попадал даже в мелкие аварии. Даже не задумывался, что может быть по-другому… Как рассказывали знакомые, брата погибшего друга Николая уже после ДТП три раза за месяц нетрезвым останавливали гаишники. Мой родственник тоже постоянно ездит выпивший. Увы, но даже для наших близких авария не стала уроком…»

«Просить прощения нет смысла — не простят»

Вадиму Пересадку из Донецка Ростовской области 45 лет. О жене и дочерях — 11 и 18 лет — рассказывает с особенной теплотой. Говорит, семья образцовая, обе его девочки учатся отлично. В общем, все у него было благополучно в той жизни. Пока не отправился на заработки в другой регион. В Калуге он устроился водителем городского автобуса.

«Все произошло в сентябре 2015 года, — вспоминает Вадим. — Утро, примерно 7:30, до начала рабочего дня оставалось минут 40. Я никуда не спешил, ехал по правилам дорожного движения. Дождался, пока пешеходы перейдут по переходу, стал поворачивать вправо, оглянулся убедиться, что не наехал на бордюр — и тут черное пятно, прилипшее к колесам. Сначала даже не понял, что это человек. Думал, мешок с мусором ветром занесло».

Но под колесами оказалась 75-летняя бабушка. Она не сразу скончалась, врачи какое-то время боролись за ее жизнь, но безуспешно.

«Я встречался с родными той женщины, — говорит Вадим. — В основном молчал, говорили они. Эмоционально, конечно. Да и не знаю, что в таком случае сказать. Просить прощения нет смысла — не простят. Невозможно оправдать смерть близкого. Предлагал деньги — отказались: мол, зачем они нам, если человека не вернешь. На этом все. Не знаю, встретимся ли мы с ними когда-нибудь, все-таки расстояние до Калуги — тысяча километров, но позвоню, как только освобожусь. Может, теперь найду какие-то слова».

Вадим не считает себя виновным, скорее, для него это трагическое стечение обстоятельств. Он был трезвый, с его слов, правил не нарушал. Говорит, что до сих пор не понимает, как все произошло, как погибшая не заметила 11-метровый желтый автобус и угодила под него. Рассчитывал на условный срок, прокурор требовал 2,4 года. Судья решил, что адекватное наказание — 1,5 года в колонии-поселении.

«Жить с этим — вот наказание, а не срок, — говорит он. — Не знаю, можно ли назвать то сентябрьское утро определяющим, поворотным, но однозначно, стал смотреть на жизнь по-другому, что-то перевернулось. Наверное, стал больше ценить семью и жизнь человека. Если говорить о мечтах, то хочется, чтобы у всех все было благополучно. Я не о деньгах сейчас. Важно, чтобы на душе было спокойно. У меня этого ощущения нет».

Здесь, в Садковском, Вадим Пересадок работает пекарем. Выпекает хлеб для сотрудников КП-8 и осужденных. Чем будет заниматься после освобождения, не знает. Главное, его ждет семья, чью поддержку он чувствует в любых обстоятельствах и испытаниях.

«Не помню, как сбил женщину и поехал дальше…»

Александру Дубине из села Березовка Сальского района 31 год. Он многодетный отец, четвертый ребенок родился, когда уже отбывал наказание в колонии. Как и предыдущие герои материала, до смертельного ДТП вел самую обычную жизнь. Работал механизатором в одном из ростовских агрохолдингов, убирал урожай на комбайне. Не скрывает, что иногда принимал на грудь, бывало, что садился за руль нетрезвым.

13 января 2013 года Александр, как и вся страна, отмечал Старый Новый год. Заехал поздравить сначала одного, потом другого…

«Я был прилично пьяным в ту ночь, — вспоминает молодой человек. — Не помню, как сбил женщину и поехал дальше. По материалам дела, это было примерно в шесть утра. Видимо, потом слетел с трассы и уснул. Разбудил дядя, он утром ехал в больницу в Сальск и заметил мою машину в пахоте. Отвез домой, а спустя три часа меня вызвал участковый…»

Почти три недели 50-летняя женщина лежала в больнице. Александр говорит, что все это время оплачивал лекарства, был в больнице, разговаривал с врачами. Надеялся, что она выживет, но спасти женщину не удалось, через 19 дней она скончалась.

«Я не признавал себя виновным до оглашения приговора, потому что, повторюсь, не помню ничего, — говорит он. — В то же время сразу сказал, если суд докажет — приму наказание, буду выплачивать компенсацию семье. Кстати, с дочерью погибшей (она живет в Белгородской области) мы нормально общались во время следствия. Потом прекратили по ее инициативе. Не знаю, почему, но произошло это, когда сменил адвоката. Может, со стороны казалось, что слишком рьяно защищаю себя. На самом деле главная претензия к первому адвокату вот в чем. Как мой представитель он должен был бывать в больнице, интересоваться самочувствием пострадавшей, но все делал я сам. В итоге мне дали 4,5 года колонии-поселения, в Садковский приехал самостоятельно, не под конвоем. Сразу устроился поваром, с зарплаты удерживают большую часть денег за моральный вред, рублей 500 отправляю семье, себе на чай остается немного — рублей 200. Ни на что не жалуюсь, я виноват в гибели человека».

Освободится Александр в декабре 2018 года. Говорит, его ждет семья, на работе обещали, что возьмут назад. Словом, постарается жить, как раньше, только с одним «но»: никогда не сядет за руль выпившим. Слишком дорого за это заплатил он сам, его близкие и совсем посторонние люди.

Мы не преследовали цель оправдать, тем более сделать жертвами героев этого материала — убивших, хоть и не преднамеренно. Да и им самим это не нужно. Вернуть один день назад или забыть все, как страшный сон, — вот все, что хотелось бы мужчинам. Просто еще раз хотели напомнить: по неосторожности, невнимательности, что хуже — из-за пьяных водителей ежегодно на дорогах России гибнет около 20 тысяч человек.

В качестве послесловия. Мы разговаривали с осужденными КП-8 в Садковском примерно полтора часа. По статистике ГИБДД, за это время на дорогах России пострадали еще 35 человек, погибли трое…