Бунин и немножко непонятно

Новый фильм о «России, которую мы потеряли» стал очередным «плачем по монархии» оскароносного режиссера. «Городской репортер» посмотрел фильм и готов поделиться впечатлениями.

Глобальная кампания по продвижению нового фильма Никиты Михалкова недавно стартовала на всех каналах российского ТВ. Режиссер дает интервью, рассказывает о глубоком замысле и о том, что время, о котором он повествует, необычайно похоже на то время, в котором мы живем сейчас. Особое понимание революции, которое сквозит в каждом фильме Михалкова, не обошло стороной и «Солнечный удар».

Совершенно непонятным остался выбор материала, на котором основан сюжет фильма. Рассказ «Солнечный удар» настолько самостоятелен, что просто не нуждался в дополнении «Окаянными днями», которые, по сути, являются дневниковыми записями. Военные дневникиИвана Бунина также нельзя упрекнуть в недостаточности чего-либо. Именно поэтому эти две вещи вместе смотрятся странно, если не сказать грубее.

Понятно, что Михалков, взяв «Солнечный удар» в качестве иллюстрации мирной жизни царской России, стремился максимально противопоставить эту часть фильма военным картинкам. Однако в качестве такой вот иллюстрации мирной жизни подошли бы и менее яркие и эмоционально наполненные бунинские тексты. Например, те же «Антоновские яблоки».

В результате зритель видит блестяще снятые сцены падения Российской Империи, сломленное офицерство, бессилие сильных мира сего, величие тех «князей», которые недавно вышли из грязи. Это Михалков любит и умеет снимать. И это видно, это трогает. Офицеров действительно жаль, зритель понимает, по какой причине пропала Великая Россия.

Однако во время просмотра немного раздражает любовная линия, которая вклинивается в повествование. Эта линия раздражает именно потому, что все внимание было отдано военной теме. Любовную линию не дожали, не доделали, не сняли так, чтоб дух захватывало.

Совершенно непонятно из скудной игры актеров, по какой причине попутчица соглашается сойти на берег с парохода вместе с офицером. Все это потому, что Михалков не показывает той страсти, которая зажглась между героями в рассказе Бунина. Нет накала, нет взглядов, нет томления. Есть какой-то неясный обмен глуповатыми улыбками, есть вуаль, за которой офицер царской армии, вполне серьезный военный, гоняется, соревнуясь в ловкости с маленьким мальчиком. Этой суеты и беготни нет в первоначальном тексте Бунина, этого и не могло быть у мастера слова. Зато это показалось вполне уместным Михалкову.

Явным промахом фильма стал выбор актеров на главные роли. Мартиньш Калита смотрелся гораздо проще других актеров, которые вместе с ним играли севастопольские сцены.

Глядя на такого офицера царской армии, не возникало вопросов, почему мы смогли потерять «Великую Россию».

Он только и делал, что вопрошал: «Как это все случилось?» При этом вопрошал настолько ненатурально, что производил впечатление не убитого ситуацией военного, а просто недалекого человека, который в принципе не понимает, о чем идет речь. На его фоне другие офицеры смотрелись просто гениально.

Одной из несомненных удач фильма стала сцена с коляской, которая катится по длинной лестнице, подскакивая на каждой ступеньке, а затем переворачивается прямо в огонь. Эта коляска становится той Россией, которая катится в неизвестность и горит на глазах у ее бывших защитников. Однако, сцену тоже нельзя считать заслугой Михалкова. Стоит вспомнить фильм Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» и аналогичную сцену с коляской на лестнице.

Виктория Соловьева, сыгравшая роль дамы на пароходе, скорее всего, не вполне понимала, что именно, согласно бунинскому тексту, ей предстоит сыграть.

У Бунина она не заигрывала с поручиком на судне, не улыбалась зазывно и не строила глазки. Ее несло в бездну, она не могла справиться со своим внезапным чувством, у нее случился солнечный удар. У Виктории Соловьевой удара явно не вышло. Сцена ухода дамы утром совершенно не трогала, ее не было жаль, по мимике актрисы было не ясно, что внутри у нее творится что-то невообразимое. А карамелька на память полностью вывела сцену прощания из плоскости трагедии и перевела ее в комическую. Образ незнакомки, созданный Михалковым, явно проигрывает образу бунинской дамы.

При просмотре постоянно возникало ощущение того, что вам показывают одновременно два фильма. Первый фильм трогал и радовал, его хотелось смотреть, зритель ему сопереживал. Другой фильм хотелось выключить, перемотать, чтобы быстрее вернуться к первому. Две части одной ленты совершенно не гармонировали друг с другом.

Еще одной удачей фильма стала его музыка. Это заслуга композитора Эдуарда Артемьева, который работает с Никитой Михалковым уже очень давно. Именно его музыка звучит в и пронзительной «Рабе любви», и в трагикомической «Родне». От осознания величия музыки становится еще печальнее тот факт, что сама лента до этого величия не дотянула.

Никита Михалков снял хороший заказной фильм, который сможет собрать людей в кинотеатре, возможно, поднимет уровень патриотизма, возможно, заставит молодое поколение обратиться к тексту Бунина. Однако к большому кино такой неясный синтез хорошего и ужасного не имеет никакого отношения.