Антон Долин: «Когда ругаешь фильм – это как опьянение, с похвалой все иначе – это диалог о кино»

На минувших выходных в Ростов приезжал кинокритик Антон Долин, который прочитал две лекции, рассказал о своей новой книге «Джим Джармуш. Стихи и музыка», обсудил два фильма – «Вне закона» того же Джармуша и «T2: Трейнспоттинг» Дэнни Бойла – с участниками ростовского киноклуба k-ino.ru. В перерыве насыщенной программы Антон Долин рассказал «Городскому репортеру» о вдумчивых зрителях, новых интерпретациях фильмов и о том, почему он старается не писать отрицательные рецензии.

— Антон, вы читаете много лекций в Москве, а насколько часто вы приезжаете в регионы?

— Часто. Даже патологически часто для человека, у которого четыре постоянных работы в Москве, из них три привязаны к месту – на радиостанциях и телевидении. Я не отдыхаю вообще.

— Сегодня на показах в Ростове был полный зал, всегда ли так?

— Да, и публика всегда очень хорошо реагирует. Единственное отличие зрителей в разных местах в том, что иногда публика бывает чуть более раскованная, а иногда – чуть более застенчивая. Как правило, это связано с тем, насколько часто там такие мероприятия проходят. Если есть какой-то киноклуб, цикл лекций, куда меня включают, то люди готовы к диалогу. А если впервые, например, идет фильм с субтитрами, а потом — обсуждение с кинокритиком, то зрители не знают, как об этом разговаривать, стесняются. Но в основном люди в России везде умные, любопытные. И нет никакого впечатления послушного стада, я таких людей не встречал. Я даже начинаю задаваться вопросом, существуют ли они вообще.

— Про ростовчан что можете сказать?

— Отличная аудитория — умная, с интересными мыслями, замечаниями. Некоторые параллели для меня были неожиданными. Вижу, что люди начитанные, насмотренные и вдумчивые. Ну, я другого и не ждал. Понимаете, вот я написал книжку про Джармуша. Не пытаюсь себя возвеличить или расхвалить, но это же тест: если человек способен прочитать эту книгу, ему интересно посмотреть фильм этого режиссера в кинотеатре, заплатить деньги за билет, когда за один клик его можно найти в сети, значит, для этого зрителя важны – эта встреча, этот диалог, эта рефлексия. Вот и все. И количество людей на таком сеансе – уже репрезентативно для меня.

— А книгу будете отправлять Джиму Джармушу?

— Уже послал. Но я не жду, честно говоря, от него быстрой реакции, ее может вообще не быть. Конечно, это был мой долг – отправить. Я ему рассказывал про эту книгу и должен был отчитаться.

— Почему, наш взгляд, надо говорить о кино? Почему недостаточно, например, просто сказать про себя: «Какой же Пол Томас Андерсон гениальный»?

— Любое кино – это диалог, а критика – тем более. Кино – форма коммуникации: люди пытаются при помощи визуальных образов что-то нам сообщить. А мы же молчим, мы ничего ответить не можем. Подобные обсуждения или чтение критики – это возможность сказать что-то в ответ. В разговоре не только рождается истина – в это я не верю – появляются новые прочтения, которые углубляют наши впечатления о произведении. Если вы хотите, чтобы это впечатление скользнуло и не оставило следа… Такое тоже бывает: люди, например, идут на «Трансформеров», и им не нужны потом никакие обсуждения, никто их за это не упрекнет. А есть фильмы, которые нуждаются в этом. Джармуш, Триер, Ханеке, Альмодовар, Феллини, Бергман, Куросава – они все такие.

Я не представляю, как можно посмотреть «Расемон» и не думать или не говорить о нем после этого долго.

Я думаю о «Расемоне» с того момента, когда я когда-то лет в 15 его посмотрел. Не то что безостановочно, но эти мысли меня не покидают. Вопрос о том, куда пропала героиня фильма «Приключение», не оставляет меня все это время. Или как устроена картина «Призрак свободы» Бунюэля. Эти вопросы застревают в памяти навеки.

— А часто на обсуждениях со зрителями появляются новые интерпретации? Насколько они новы для вас?

— Возникают. Я обожаю новые повороты. И сегодня на обсуждении в Ростове они тоже были. Например, я никогда не думал о связи «Божественной комедии» Данте и фильма «Вне закона». Сегодня это возникло. Спонтанно родилось и вдруг зажило своей жизнью. Если мы принимаем гипотезу о том, что суждение автора в фильме – неокончательное, то можно напридумывать кучу всего. Это воображение, творческая работа, которую я бы поощрял.

— Вас когда-нибудь обвиняли в том, что из-за вашего отзыва фильм провалился в прокате, например?

— Нет, я редко ругаю фильмы, очень редко пишу отрицательные рецензии. Мне кажется, это болезненный момент и огромная ответственность: люди старались, а ты вдруг разрушаешь их работу. Есть, конечно, те самодовольные люди, которым никак навредить нельзя, и при этом они снимают очень плохое кино (и не просто плохое и неталантливое, но, с моей точки зрения, еще и вредное), то тогда я, как Дон Кихот, кидаюсь на эти ветряные мельницы. Потом, когда этот безумный раж рассеивается, обычно я чувствую… Нет, не стыд, я не отказываюсь от своих слов, а чувство какой-то неловкости, неуместности. Я до сих пор не понимаю, зачем я тогда накинулся на фильм «Кавказская пленница 2» — это бездарно, но абсолютно безобидно, он никому не мог навредить. Наверное, я просто мстил своему редактору, что он послал меня это смотреть.

— Вам просто не нравится писать отрицательные рецензии? Некоторые получают от этого процесса удовольствие…

— Нет, в этом есть определенный кайф, но это такая история, знаете… Вот я люблю выпить хорошего алкоголя, но мне не нравится состояние меня пьяного. Такой парадокс: я нравлюсь себе трезвый. А есть люди, которые нравятся себе пьяные: они собой недовольны в нормальном состоянии, а выпьют — и сразу становятся довольны.

И мне кажется, что когда ты ругаешь какой-то фильм, обладая этой властью как критик, это состояние опьянения, удовольствия от того, что ты над кем-то возобладал, победил в этой воображаемой битве.

А когда ты кого-то хвалишь, это диалог: человек тебе что-то сообщил, а ты рассказываешь, как ты это понял и прочитал. Ты при этом не должен льстить, ни в коем случае. Так вот, мне интереснее диалог, чем война. Кому-то интереснее война – пожалуйста. Я — за свободу мнений.

— Случалось такое, что вы меняли свое мнение о фильме?

— Нет. Хотя нет, подождите, было пару раз. И я всегда менял мнение с плохого на хорошее, наоборот — никогда. На фестивалях обычно смотришь 40-50 фильмов за 10 дней. Бывает, что смотришь фильм под воздействием предыдущего – может быть, очень плохого, который тебя раздражал, или настолько хорошего, что он так тебя очаровал и ты не воспринимаешь следующий. А может, ты просто не выспался и устал. Ты засыпаешь и думаешь о том, какая же это тоска, а после этого пишешь, что фильм плохой. А потом ты нормально выспался, поел, прошло полгода, фильм выходит в России, и ты смотришь на него другими глазами и понимаешь, что картина замечательная. Со мной это случалось несколько раз, но я не помню такого, чтобы какой-то фильм влюблял меня в себя, а потом я смотрел и думал, какая же это все-таки ерунда. У меня эти влюбленности не проходят, это на всю жизнь. Я однолюб по своей натуре, и, наверное, это распространяется на мое отношение к искусству.

— Нередко приходилось слышать о том, что классно и легко быть кинокритиком – ездишь на фестивали, смотришь кино…

— Каждому человеку, который считает, что профессия кинокритика простая, я бы рекомендовал пройти маленький тест. На протяжении месяца (не больше, не будем жестокими), посмотреть все фильмы, которые выходят в российский прокат, – это порядка 7-9 лент в неделю. Задание: смотрите каждый из них от начала до конца и сформулируйте потом о каждом какое-то мнение в письменной форме. Через неделю вы уже взвоете, через месяц вы пожалуетесь на эту работу и скажете, что не в состоянии ее выполнять. Потому что вы поймете, что из тех 40 фильмов, которые вы посмотрели за месяц, 37 – чудовищны.

И почему вы должны тратить энергию на плохое кино? А вы не имеете права уйти, заснуть — вы должны смотреть его внимательно и обосновать свое мнение, если фильм плох. Ну давайте, попробуйте.

— 2016 год в России был Годом кино. И что за это время изменилось?

— Да ничего. Сказали, что построят очень много региональных кинотеатров, не знаю, построили ли. Если да, то прекрасно, если нет, то это был обычный год. Да, на него пришлось много блокбастеров, но это не потому, что Минкульт объявил Год кино, а потому, что они снимались еще до этого, просто так совпало.

— В литературе часто говорят о том, что некоторые темы или тенденции всплывают у разных авторов одновременно в какое-то время. Можно ли говорить об этом применительно к кино?

— Да, такое бывает, но не так прямолинейно, и в разных странах все по-разному. Вот я, например, недавно написал статью, в которой сравнил победу фильма «О теле и душе” на “Берлинале” с победой “Лунного света” на “Оскаре”. Совершенно разные фильмы – венгерский фильм, которому Верховен (режиссер Пол Верховен, председатель жюри кинофестиваля в Берлине в этом году – прим. ред.) дал приз, и независимый американский фильм. В первом случае голосовали 7 человек из жюри, во втором – 6 тыс. киноакадемиков. Ничего общего, но в обоих случаях кино больших идей и глобальных тем отступило перед маленьким интимными историями: и тот и другой фильм именно об этом — о маргиналах и отщепенцах, которые осмеливаются друг друга полюбить. Это, конечно, совпадение, но оно не бывает случайным в искусстве. Возможно, люди настолько устали от общественной жизни, от политики, что им хочется укрыться в эту жизнь. И вот они прячутся — как умеют.

— В этом году несколько российских фильмов отлично приняли в мире – “Ученик”, “Рай”. Это, как принято говорить, “серьезное” кино. А почему у нас все так плохо с комедиями?

— У нас кино не может говорить правду о реальности, которая нас окружает. А комедия невозможна без разговора об узнаваемой реальности – люди смеются, потому что видят себя на экране. Если нет – это несмешно. В остросюжетном фильме зрители ждут поворота сюжета, в фильме про любовь – фундаментального момента, а в комедии – им нужно узнать себя. И пока что в новой парадигме это никому не удавалось, кроме Жоры Крыжовникова (режиссер, снявший комедию “Горько” — прим. ред.).

— Что из премьер надо обязательно не пропустить в 2017 году?

— Самое ожидаемое, что есть в этом году, – третий сезон сериала “Твин Пикс”. Это для тех, конечно, кто воспитан на первых двух сезонах. В этом году еще будет несколько сиквелов, которых ждет весь мир: новый “Чужой”, “Бегущий по лезвию”, для более молодого поколения – “Пираты Карибского моря” и “Стражи Галактики”. Но я, если честно, из всего перечисленного жду именно “Твин Пикс”. “Happy End” Ханеке, безусловно, интересен, “Обратная сторона надежды” Каурисмяки – великолепный, я его уже посмотрел.

— Не буду лукавить, скажу, что зрители вам безоговорочно верят…

— Это ужасная ответственность, почти нестерпимая, когда тебе верят. Я же никого не пытаюсь учить правде жизни и объяснять, как устроен мир. Я говорю о кино, я рекомендую, что посмотреть, а что нет, в этом мне и верят. Беда в том, что все люди разные. Я же не знаю, с кем, например, человек пойдет в кино — с друзьями, с детьми или с возлюбленным, и еще много чего про них не знаю. А теперь представьте, что мне надо дать рекомендацию 200 тыс. совершенно незнакомых людей. А если их миллион? Представляете?