Накануне премьеры фильма «Огни притона», Александр Гордон рассказал сайту LiveJournal.ru о жалости к людям, Одессе 1958 года и послевкусии от современного кинематографа. Единственный показ фильма в Ростове-на-Дону пройдет в кинотеатре «Киномакс-Дон» 29 октября.
«Огни притона» сильно выпадают из современного кинематографического контекста. Это не похоже ни на мейнстримовое кино, которым активно «кормят» зрителя, ни на арт-хаус. Можно ли сказать, что вы сняли «Огни притона», чтобы был хотя бы один фильм, который удовлетворял вас как зрителя?
Совершенно верно. Проблема современных фильмов в том, что они не вызывают послевкусия. Я, как зритель, выхожу из кинотеатра со смешанными чувствами — у меня не возникает желания пересмотреть увиденное еще раз. Конечно, я не могу сказать, что абсолютно все, что появляется сейчас на экранах, меня разочаровывает, хотя, в большинстве случаев это так. Поэтому мне бы хотелось, чтобы зритель, который посмотрит «Огни притона», не переставал анализировать, постоянно находился в контакте с фильмом, даже после того как выйдет из зала
Я почему сказала про непохожесть. Ваш фильм полностью лишен социального контекста. Вот, к примеру, у Звягинцева в «Елене» этот контекст есть — вечно шумящий телевизор, с рекламой, отрывками из «Пусть говорят» и прочее. А у вас понятия о времени и месте размыты. То есть по сути, это могло произойти не в Одессе, а героиня Оксаны, могла быть не проституткой.
Да, потому что для меня это притча. Это ведь жанр, сложно поддающийся экранизации, но тем он и интересней, для меня в первую очередь. Потому что хотелось снять не про социальные, а про внутренние какие-то вещи.
То, что это происходит в 58-м, в Одессе, не столь важно. Для меня 58 год — это безвременье, когда люди перестали жить в одном обществе, и еще не начали жить в другом. И это люди не советской эпохи, не советского союза, а того времени, когда можно было очистится от влияния государства.
В фильме Адам, (прим. Редакции — герой Алексея Левинского), достаточно точно предсказывает, что произойдет в конце века. Можно ли представить, что случилось бы с ним и мамой Любой в конце века?
Ничего хорошего. Такие люди, как Адам и мама Люба, изначально обречены. Потому что жалость переполняет их до краев, превращая в чистый элемент, который не может существовать в природе. Не хватит сердца, чтобы так жить. Не важно, когда — сегодня, вчера или завтра.
А вот «жалко людей, особенно всех», это действительно про всех? Как-то в фильме, кроме мамы Любы и Адама, никто жалость-то и не вызывает…
Да нет, почему же. Понимаете, очень важно, чтобы жалость в вас вызывали не только те, кто ее заслуживает, а те, кто на первый взгляд должен быть вообще лишен права на такое чувство. Почему мама Люба — это абсолютное добро? Потому что ей жалко и Аркашу, этого маленького мальчика, который совершенно точно вырастет в какого-то невообразимого подонка, и прокурора, и девочек, Зинку-Гитлер и Зиготу, которые, не забывайте, все-таки проститутки…
Может, именно из-за мамы Любы, Гарри Борисович, который пишет в основном прозу автобиографическую, впервые написал сценарий, в основу которого легла история, придуманная от начала и до конца. Он пытался найти прототип, но не нашел…
Естественно, потому что это аллегория, уловное изображение. А что касается прототипов… В каком-то смысле мама Люба — это я. Это очень близкий мне образ, несмотря на то, что она все-таки женщина, сорока лет, одесситка, а я — пятидесятилетний мужчина, живущий в Москве (смеется).
В фильме есть такая мелкая деталь — портреты на стене. У каждого героя — висит свой: например, у председателя колхоза портрет Хрущева, у Валеры — Есенин, у Адама портрет женщины, не смогла понять кто она… Вы как человек деталей не могли использовать этот прием неосознанно.
Да, в каком-то смысле это художественный прием. То есть портреты — это как отражение нашего представления о герое. Их качества, которые мы можем с помощью такого условного кода прочитать. То есть понятно, что Есенин — он может висеть у романтика, а вот Хрущев или портрет Сталина — это уже унификация.
Вы говорили, что Первый канал уже купил фильм в «Закрытый показ», и что вы возьмете на себя смелость обсуждать собственный фильм. Есть люди, которых вы уже хотели бы позвать на это обсуждение?
Хотелось бы позвать Звягинцева и Серебренникова, то есть тех, кого я больше всего критиковал в «Закрытом показе». Но ведь они не придут, это заранее мне известно. Есть еще ряд людей, близких мне, чье мнение я бы хотел услышать. Но вообще затея очень рисковая: как минимум мы все перессоримся, как максимум — я потеряю своих друзей.
Оригинал текста и фотографии опубликованы на сайте livejournal.ru.
Было интересно? Хотите быть в курсе самых интересных событий в Ростове-на-Дону? Подписывайтесь на наши страницы в ВКонтакте и канал в ЯндексДзен и Telegram.
Вы можете сообщить нам свои новости или прислать фотографии и видео событий, очевидцами которых стали, на электронную почту.
